Ни Тони, ни Сэнди не испытывали ни малейшего желания оспорить этот вывод. Зеленая губка больше не напоминала ни мозг, ни легкие, ни вообще что-то знакомое. Превратилась в разлагающееся месиво, заполнившее грудную клетку.
Керт повернулся к Сэнди.
— Если этот зеленый орган — мозг, то что же в голове? Любопытствующие хотят знать. — Прежде чем Тони и Сэнди поняли, что он собирается сделать, Керт взял маленький скальпель и ткнул острием в матовый глаз существа.
Раздался хлопок. Глаз скукожился и целиком вытек из глазницы одной большой слезой. Тони в ужасе вскрикнул.
Как и Сэнди. Глаз на мгновение застыл на волосатом плече, потом упал в корытце. А мгновением позже начал свистеть и белеть.
— Хватит, — услышал Сэнди свой голос. — Это бессмысленно. Так мы ничего не узнаем, Кертис. Да и узнавать-то нечего.
Кертис, казалось, его не слышал.
— Срань господня, — шептал он. — Гребаная срань господня.
Из пустой глазницы полезло волокнистое розовое вещество. Оно напоминало сахарную вату, а может, теплоизоляцию, используемую на чердаках. Волокна выползали, теряли форму, белели, начинали разжижаться, как и зеленая губка.
— Это дерьмо живое? — спросил Тони. Это дерьмо было живым до того, как…
— Нет, это всего лишь декомпрессия, — ответил Керт. — Я в этом уверен. Жизни в нем не больше, чем в креме для бритья, когда он выходит из тубы. Ты все записываешь на пленку, Сэнди?
— Да, конечно. Хотя уже и не знаю, есть ли в этом смысл.
— Хорошо. Давайте взглянем на нижнюю часть тела и на том закончим.
В результате они потом на добрый месяц лишились нормального сна. Сэнди, так тот, едва задремав, просыпался, как от толчка, тяжело дыша, не зная, где находится, чувствуя, что кто-то сидит у него на груди и не дает набрать полные легкие воздуха.
Керт взрезал кожу в нижней части тела и попросил Тони пришпилить ее, слева и справа. Тони пришпилил, хотя и не без труда. Пришлось нагнуться чуть ли не к самому разрезу. Сэнди мог лишь представить себе интенсивность вони.
Не поворачиваясь, Керт протянул руку, нашел державку одной из тензорных ламп, чуть повернул ее, чтобы лучше осветить разрез. Сэнди увидел сложенную веревку темно-красного цвета (кишки?), лежащую на серовато-синем пузыре.
— Режу, — пробормотал Керт и осторожно провел скальпелем по вздутой поверхности пузыря. Он разорвался и черная икра полетела из него прямо в лицо Керта, разрисовывая щеки, пачкая маску. Другие икринки попали на руки Тони. Оба с криком отпрянули, тогда как Сэнди стоял столбом позади видеокамеры, с отвисшей челюстью.
Из быстро сморщивающегося пузыря выливался поток черных шариков, каждый покрывала серая мембрана. Сэнди они напомнили мух, крепко застрявших в паутине. А потом он увидел, что каждая икринка была с одним широко раскрытым блестящим глазом, и все эти глаза смотрели на него. Вот тут нервы Сэнди не выдержали. С криком он попятился от треноги с видеокамерой. Крик сменился бульканьем. А мгновением позже изо рта на рубашку выплеснулась блевотина. Сам Сэнди этого не помнил. Пять минут, последовавших за последним разрезом Керта, практически выпали из его памяти, и он почел сие за счастье.