Ширли уже направилась к двери черного хода, но оглянулась.
— Прикройте его чем-нибудь, хорошо? Бедный Мистер Диллон. Прикройте его, пожалуйста. Когда я на него смотрю, у меня разрывается сердце.
— Хорошо, — ответил я и двинулся к гаражу.
— Эдди? — позвал меня Хадди.
— Да?
— В будке лежит кусок парусины, которого как раз хватит. Возьми его. В гараж не заходи.
— Почему?
— С «бьюиком» что-то происходит. Трудно сказать, что именно, но если ты войдешь в гараж, то, возможно, уже из него не выйдешь.
— Хорошо, — кивнул я. — Уговаривать меня не нужно.
В будке я нашел кусок парусины, почему-то синей, очень жесткой, вполне подходящего размера. По пути к трупу Д остановился у сдвижных ворот, посмотрел в окно, приложив руки к вискам, чтобы отсечь дневной свет. Хотелось взглянуть на термометр и убедиться, что мой «дружок» Брайан не слоняется по гаражу. Он не слонялся, а температура поднялась на градус-другой. В пейзаже изменилось только одно. Крышка багажника опустилась.
Крокодил захлопнул пасть.
Ширли, Хадди, Эдди: их голоса звучали для меня, как божественная музыка, они говорили, словно персонажи захватывающей пьесы. Эдди сказал о крокодиле, захлопнувшем пасть, я ожидал, кто-то продолжит, но все молчали, в том числе и Эдди. Я понял, что пьеса закончилась и занавес опустился. Я это знал, а вот Нед Уилкокс — нет. А может, тоже сообразил, что к чему, но не хотел в этом признаться.
— Ну? — В голосе слышалось едва скрываемое нетерпение.
«Что случилось, когда вы вскрыли „летучую мышь“ ? Расскажите мне о „рыбе“. Расскажите мне все. Но, что важно, расскажите мне историю, где есть начало, середина и конец, когда все объясняется. Потому что я этого заслуживаю. И никакая неопределенность мне не нужна. Нет ей здесь места. Я ее отвергаю. Мне нужна история».
Частично такая позиция определялась его молодостью. Все-таки он столкнулся с чем-то таким, что не принадлежало этому миру, миру планеты Земля. Частично, но не все. А вот то, что оставалось, его не красило. Потому что я говорю об эгоизме. Он думал, что имел права на эту историю. Вы не замечали, мы очень многое позволяем скорбящим? И они к этому привыкают.
— Что «ну»? — спросил я очень холодно, ясно намекая: разговор окончен. Не помогло.
— Что случилось после того, как вернулись сержант Скундист и мой отец? Вы поймали Брайана Липпи? Он видел? Он кому-нибудь рассказал? Господи, ну нельзя же на этом остановиться!
Он ошибался, мы могли остановиться, где хотели, но я оставил эту мысль при себе (по крайней мере на тот момент) и ответил, что нет, мы так и не поймали Брайана Липли. Брайан Липпи и по сей день оставался кодом Кубрик.