— Из-за заложенной в тебя программы.
— Ага, — самодовольство ушло из голоса Энди. Теперь он больше напоминал машину. «Да уж, позиция беспроигрышная, — подумал Эдди. — Осторожный ты у нас, Энди. Видел, как они приходили и уходили, не так ли? Иногда они называют тебя мешком с болтами, по большей части игнорируют, но в любом случае ты расхаживаешь по их костям, распевая песни, не так ли? Но на этот раз у тебя ничего не выйдет, приятель. Я постараюсь, чтобы ничего не вышло».
— Когда тебя построили Энди? Спрашиваю из любопытства? Когда ты сошел с конвейера ЛаМерка?
— Очень давно, сэй, — синие глаза едва заметно мерцали. Энди более не смеялся.
— Две тысячи лет тому назад?
— Я думаю, больше. Сэй, я знаю песню о пьянице, которая может тебе понравится, она такая забавная…
— Может, в другой раз. Послушай, дружище, если тебе две тысячи лет, как вышло, что в твоей программе заложена информация о Волках?
В теле Энди что-то звякнуло, будто разбилось. А заговорил он мертвым, лишенным эмоций голосом, какой Эдди впервые услышал на краю Срединного леса, Голосом Боско Боба, когда старина Боб собирался согнать облака и залить тебя дождем.
— Какой твой пароль, сэй Эдди?
— Думаю, мы с тобой это уже проходили, не так ли?
— Пароль. У тебя десять секунд. Девять… восемь… семь…
— Пароль — очень удобная ширма, не так ли?
— Неправильный пароль, сэй Эдди.
— Прямо-таки Пятая поправка[80].
— Два… один… ноль. Ты можешь предпринять вторую попытку. Будешь предпринимать вторую попытку, Эдди?
Эдди ослепительно улыбнулся роботу.
— Семинон дует летом, дружище?
Вновь послышались щелчки и позвякивания. Голова Энди, склоненная в одну сторону, склонилась в другую.
— Я упустил ход твоих мыслей, Эдди из Нью-Йорка.
— Извини. Я всего лишь глупый человек, понимаешь? Нет, я не хочу предпринимать второй попытки. Во всяком случае, сейчас. Позволь лучше сказать, какая нам нужна помощь, чтобы ты мог ответить, разрешит ли программа оказать ее. Это справедливо?
— Разумеется, сэй Эдди.
— Отлично, — Эдди взял Энди за тонкую, металлическую руку. Обнаружил, что поверхность гладкая, но неприятная на ощупь. Будто покрытая смазкой. Руку, однако, он не выпустил, продолжил доверительным тоном. — Я говорю тебе это лишь потому, что ты умеешь хранить секреты.
— О, да, сэй Эдди! Никто не хранит секреты лучше Энди! — робот вновь ощутил под ногами твердую почву, и в голос вернулось самодовольство.
— Ну… — Эдди поднялся на цыпочки. — Наклонись ко мне.
В корпусе Энди зажужжали сервомоторы, в сердечной коробке, будь он человеком, а не железякой, напичканной достижениями высоких технологий. Он наклонился. А Эдди, стоя на цыпочках, вытянулся в струнку, прямо-таки мальчик, делящийся своими секретами со взрослым.