1
Тиана облагодетельствовали (пусть и редко кто из фермеров употреблял такое слово) тремя участками земли: Речным полем, на котором его семья выращивала рис с незапамятных времен, Придорожным полем, где Джеффордсы долгие годы и поколения сажали свеклу, тыквы и пшеницу, и Сукиным сыном, неблагодарным участком земли, на котором росли только камни, мозоли и несбывшиеся надежды. Тиан был не первым Джеффордсом, решившим добиться какой-то отдачи от двадцати акров земли, расположенных за жилищем. Его дед, в остальном совершенно нормальный человек, пребывал в убеждении, что на Сукином сыне можно найти золото. Мать Тиана верила, что участок этот годится для выращивания порина, пряности, стоившей немалых денег. Тиан же зациклился на мадригале. Разумеется, на Сукином сыне мог расти мадригал. Должен расти. Он уже приобрел тысячу семян (и обошлись они ему в кругленькую сумму), которые теперь хранились под половицей в спальне. И до посева следующей весной оставалось только одно: подготовить землю на Сукином сыне. И задача эта была не из легких.
Клан Джеффордсов облагодетельствовали домашним скотом, в том числе тремя мулами, но только безумец мог попытаться использовать мула для вспашки Сукиного сына. Несчастная животина, на которую пал бы выбор, еще до полудня первого дня лежала бы на земле со сломанной ногой или до смерти зажаленная. Один из дядьев Тиана несколько лет тому назад лишь чудом избежал такой участи. Он прибежал к жилищу, крича во весь голос, преследуемый пчелами-мутантами с жалами в ноготь длиной.
Они нашли то гнездо (точнее, гнездо нашел Энди, которому любые пчелы нипочем) и сожгли его керосином, но ведь могли быть другие. А еще были норы. Множество нор, и норы-то не сожжешь, не так ли? Нет, не сожжешь. Сукин сын находился, как говорили старики на «шатающейся земле», и норы там числом не уступали камням, не упоминая уже о по крайней мере одной пещере, выплевывающей отвратительный, дурно пахнущий воздух. Кто знал, какие демоны и злые духи обитали в ее черных глубинах?
И самые опасные норы находились не там, где их мог увидеть человек или мул. И не думайте, сэй, ни в коем разе. Ноголоматели всегда скрывались под островком сорняков или в высокой траве. Мул мог наступать на нору, раздавался бы хруст, словно сломалась ветвь в лесу, а через мгновение он уже лежал бы на боку, ощерив зубы, выкатив глаза, ржал в агонии, и не оставалось ничего другого, как избавить его от страданий. А домашний скот в Калья Брин Стерджис берегли и ценили, хотя и не отличался породой.