— Да. На это есть причины. — Николас взял свой кубок и отпил из него.
— Зачем он примчался сюда вчера? — с тревогой спросила леди Джулиан.
Николас сделал еще глоток. На сегодня с него уже достаточно признаний в грехах, да и голова раскалывается. Ему необходимо рассказать тетушке о своей женитьбе, но с этим можно и подождать.
— Зачем он приезжал?
— Чтобы поставить меня в известность, что они продолжают разыскивать в долине Лесного Рыцаря.
— Я подозреваю, что, кроме этого, он еще продолжает разыскивать свою невесту. Вчера вечером он обмолвился, что как только сможет отыскать ее, сразу заточит в монастырь. Я не могу согласиться с его методами, но другие в этой ситуации высекли бы девушку или сделали еще что-то худшее, имея на то полное право. Монастырь — это милостивое наказание.
— Ее не найдут. А он не захочет принимать на свою душу еще одну женскую смерть, — мрачно ответил барон. — Он основал монастырь, возложил на себя епитимью и считает, что этого вполне достаточно.
— Достаточно ли, Николас? — тихо спросила леди Джулиан.
Он повернулся лицом к огню. Профиль его казался чистым и решительным.
— Я вовсе не карающий архангел. И не мне судить об этом.
Леди Джулиан положила ладонь на руку племянника.
— Если то, что нам дорого, отнимется у нас в одном, оно непременно вернется в другом. Это один из самых милосердных законов Господа.
Николас улыбнулся, но улыбка получилась печальной.
— Да. Вот и вы стали мне матерью вместо вашей сестры. Я благодарен вам за это.
— Ты так похож на Бланш — ее глаза, ее губы. Это благословение — видеть в тебе ее красоту. Но и Уайтхоук очень заметен. Я всегда вижу его в тебе.
Николас рассмеялся коротким и злым смехом.
— Но отец-то этого сходства не видит. — Как будто какая-то тяжесть навалилась на плечи и грудь:
барон закрыл глаза и потер лоб рукой. Теперь-то уж отцовское презрение имеет, реальную почву.
— Ты поможешь разыскать девушку? — спросила леди Джулиан.
— Нет, — отказался барон. Какой-то мускул дернулся на его лице, и он почувствовал, как против собственной воли заливается румянцем — особенность, явно доставшаяся по наследству от отца. Николас отвернулся. Как ни доверял он тетушке, ему не хотелось пока открываться перед ней. Молча смотрел Николас в огонь. Через минуту леди Джулиан тихонько извинилась и вышла из зала.
Николас уперся рукой в каменную стену, а другой рукой сжал серебряный кубок с силой, способной смять мягкий металл. Голова его была тяжелой и болела, огонь слепил глаза.
Он никак не мог заставить себя не думать об Эмилин, а после тяжелого разговора с Уайтхоуком — тем более. И все-таки принес облегчение сам факт, что не нужно больше скрывать свою женитьбу. Он так устал от необходимости постоянно хитрить, что-то выдумывать, кого-то обманывать.