Сжимая сверток в руке, врач вышел в общий коридор и вызвал лифт, стараясь думать на отвлеченные темы.
В голову тут же пришло воспоминание о недавнем сеансе и ритуальных жертвоприношениях сатанистов.
Несомненно, история Нико шокировала, но была абсолютно неоригинальна. Если почитать специальную литературу, в ней найдутся сотни повествований об «организованных» актах насилия над детьми. И почти все они сводились к одному: над жертвами производились столь мерзкие действия, что поверить в истинность этих историй действительно трудно.
Пришел лифт, двери разъехались, и Дюран шагнул внутрь. Нажал кнопку первого этажа и поехал вниз.
Ни психотерапевты, ни пресса не пришли к единому мнению относительно РЖС. Кто-то считал это явление массовым самообманом, другие – менее вероятной, но гораздо более неприглядной вещью: психической эпидемией, распространяемой некими подпольными организациями, чьи страшные ритуалы сосредоточены вокруг умерщвления детей.
Двери лифта открылись, и Дюран вышел в вестибюль. Стараясь не смотреть по сторонам, он сосредоточился на внутреннем монологе, вышел на улицу и проворно зашагал в сторону почтового ящика на углу. Стоял один из тех прохладных, ветреных дней, когда кажется, будто весь мир обдувает огромный кондиционер: над головой шумели листья, сильные порывы ветра сотрясали стекла витрин.
Дюрану вспомнились феминистки, которым не терпелось внести свою лепту в споры о кровавых ритуалах. Многие из представительниц «сильного» прекрасного пола считали, что те, кто не верит в правдивость рассказов изнасилованных на дьявольском алтаре детей, недалеки от отрицания и более прозаичных форм сексуального насилия. Поэтому каждый скептик автоматически становился «подозреваемым» или еще хуже – соучастником сексуального растления малолетних и женщин.
И все-таки…
Если предположить, что действительно существуют сатанистские организации, практикующие таинственные ритуалы с жертвоприношениями, каннибализмом и педофилией, то где доказательства? Где тела, пятна крови, кости?
Дюран не мог однозначно ответить на этот вопрос, но и спросить вслух не решался. Для многих скептическое отношение к данной проблеме было эквивалентом отрицания реальности Холокоста. И по правде говоря, РЖС на самом деле можно назвать разновидностью современного истребления целой нации. По крайней мере так утверждали знатоки.
Дюран поднял глаза к необъятному прозрачному небу, и на миг закружилась голова – в ушах словно звучали такие чужие слова: «трупы, пятна крови, кости».
«Не отвлекайся, – сказал он себе. – Ты думал о Нико». Не важно, что рассказывала пациентка, врач обязан держать собственные чувства под замком – никакого потрясения, никаких сомнений, только готовность помочь, сочувствие и участие. Что-то произошло с Никки, и эта выдуманная история – если она действительно выдумана – ее способ справиться с психическим расстройством, с диссоциацией. Случайно выхваченный из разговоров кусок информации стал для девушки объяснением ее собственных проблем. Тем или иным образом он помогал ей держаться на плаву, а задача Дюрана как психотерапевта состоит в том, чтобы… Но вот и почтовый ящик.