Игривые, как… дети? Изящные, как танцоры, как танцовщица, стоящая рядом с ним. Перевозчики душ умерших, которые несли Геладикоса, когда он упал, горящий, в море вместе с колесницей солнца. Их парадокс и тайна. Смех и тьма. Милость и смерть. Ей хотелось иметь у себя в комнате дельфинов.
Они долго наблюдали за ними, потом наступил момент, когда дельфины не выпрыгнули из воды рядом с ними, и море продолжало катиться под кораблем и рядом с кораблем, нетронутое, скрывающее собой все, как скрывает всегда.
— Они не любят слишком близко подходить к острову, — сказала императрица Аликсана, поворачивая голову к носу судна.
Криспин тоже повернулся. — К острову? — переспросил он.
Он неожиданно близко увидел землю, поросшую густым лесом из вечнозеленых деревьев. Каменистый берег, деревянный причал для лодок, где их ждали два человека в императорских ливреях. Никаких других признаков человеческой жизни. Чайки кричали вокруг в утреннем небе.
— У меня была еще одна причина совершить это плавание сегодня утром, — произнесла стоящая рядом с ним женщина, и теперь она не улыбалась. Она сбросила капюшон. — Император не любит, когда я это делаю. Он считает, что это… неправильно. Но я хочу кое-кого повидать до отплытия армии. Чтобы… убедиться. Ты и дельфины сегодня стали моим оправданием. Я верила, что тебе можно доверять, Кай Криспин. Ты не возражаешь?
Она не ждала ответа, конечно, а просто сообщила ему то, что, по ее мнению, он должен знать. Крупицы, взятые из хорошо оберегаемого хранилища их знаний. Валерия и Аликсаны. Он хотел рассердиться, но в ее манере и в настроении, с которым она заявила права на него, было нечто необычное. Она считала, что ему можно доверять, но не сказала, почему ей хотелось ему доверять.
Он не собирался задавать вопросы. Она все равно уже отвернулась и прошла к противоположному борту корабля, где матросы готовились причаливать.
Криспин пошел следом, его сердце снова билось слишком сильно, картина большого пожара в Варене заслоняла воспоминания, которые он пытался вызвать сегодня утром, чтобы воссоздать их. Две юные девушки, часть мира, созданного богом. Их юность и их смерть. Он собирался уйти туда. А вместо этого сейчас перед ним это обманчивое спокойствие синего моря, и небо, и темно-зеленые деревья в утреннем свете. «Ты и дельфины сегодня стали моим оправданием».
Оправданием чего?
Корабль причалил безупречно, почти бесшумно. Плеск волн и крики птиц в небе. Спустили сходни, для императрицы разостлали красный ковер. Формальности: она то, что она есть. Об этом никогда нельзя забывать. О ней нельзя думать никак иначе.