– До того, как познакомился со мной, надо полагать. – Белински взглянул вниз, на лежащего солдата, потом нацелил «люгер» ему в затылок и нажал на курок. – Она снаружи, – сказал он спокойно, как будто выстрелил по пивной бутылке.
– Черт! – выдохнул я, испугавшись такой бессмысленной жестокости. – Тебя вполне можно зачислить в карательный отряд.
– Что?
– Я сказал, надеюсь, ты вчера не опоздал из-за меня на последний трамвай. Так уж необходимо было его убивать?
Он пожал плечами и стал свинчивать с «люгера» глушитель.
– Убить двоих лучше, чем оставить одного в живых, чтобы он потом давал показания в суде. Поверь, я знаю, о чем говорю. – Носком туфли он пнул мертвеца в голову. – Все равно этих Иванов не будут искать. Они – дезертиры.
– Откуда ты знаешь?
Белинский указал на два узла с одеждой, лежащих около двери, и на остатки еды и кострище неподалеку.
– Похоже, они прятались здесь пару деньков. Думаю, им стало скучно и захотелось... – Он поискал подходящее слово в немецком, а потом, тряхнув головой, закончил предложение на английском: – Женских прелестей.
Он спрятал «люгер» в кобуру, а глушитель опустил в карман пальто.
– Если тела этих двоих найдут раньше, чем их сожрут крысы, то местные парни решат, что это дело рук МВД. Но, держу пари, крысы будут первыми. В Вене, уверяю тебя, они самые большие из тех, которых ты когда-либо видел. Они поднимаются прямо из канализации.
Подумать только, от этой парочки покойников так несет, будто они сами там побывали. Главная сточная труба выходит в городском парке, совсем рядом с советской комендатурой и русским сектором. – Он направился к окну. – Пошли, капустник, нужно найти твою приятельницу.
Вероника стояла уже на Вэрингерштрассе и, казалось, готова была дать деру, если бы из здания появились двое русских.
– Когда я увидела, как твой друг прошел туда, – объяснила она, – то решила подождать, что же произойдет.
Она застегнула свое пальто по самую шею, и, если бы не еле различимый синяк на щеке да слезы в глазах, даже предположить нельзя было бы, что эту девушку только что едва не изнасиловали. Она с беспокойством обернулась на здание, и в глазах ее был вопрос.
– Все в порядке, – успокоил Белински. – Они нас больше не потревожат.
Вероника долго благодарила меня за то, что я спас ее, а Белински – за то, что он спас меня. Потом мы проводили ее до полуразрушенного дома на Ротентурмштрассе, где она снимала комнату. Здесь девушка вновь разразилась словами признательности и пригласила подняться к ней, но мы, поблагодарив, отказались, однако она согласилась закрыть дверь и отправилась спать только после того, как я пообещал непременно навестить ее утром.