Обычно я не слушаю по радио речей партийных боссов. Мне лично больше нравится слушать свое пуканье. Но сегодняшняя передача была необычной. Во Дворце спорта на Потсдамерштрассе собирался выступить фюрер, он должен был, как все считали, объявить о своих истинных намерениях в отношении Чехословакии и Судетской области.
Что касается меня лично, то я уже давным-давно понял, что Гитлер обманывает всех своими речами о мире. Я достаточно насмотрелся вестернов, чтобы понять: когда человек в черной шляпе дразнит безобидного человечка рядом с ним в баре, на самом деле это означает, что он жаждет схватиться с шерифом. В случае с Гитлером в роли шерифа оказалась Франция, и не нужно было особого ума, чтобы понять: этот шериф не собирается делать ничего другого, кроме как сидеть в баре и убеждать себя в том, что с улицы доносятся не звуки выстрелов, а просто потрескивают горящие дрова.
Надеясь, что я все-таки ошибся, я включил радио и, подобно всем остальным семидесяти пяти миллионам немцев, стал ждать, надеясь узнать, что же с нами будет.
Многие женщины утверждают, что если Геббельс просто обольщает, то Гитлер, несомненно, очаровывает. Мне трудно судить об этом. Тем не менее нельзя отрицать, что речи Гитлера оказывают на людей какое-то гипнотическое действие. Без всякого сомнения, толпа, собравшаяся во Дворце спорта, почувствовала это на себе. Нужно было побывать там, чтобы ощутить царящую вокруг атмосферу – что-то вроде экскурсии на очистные сооружения.
Для тех, кто слушал речь фюрера дома, восхищаться было нечем, сказанное проходимцем номер один не оставляло нам никаких надежд – только душа леденела от сознания того, что сегодня война стала еще ближе, чем вчера.
Днем состоялся военный парад на Унтер-ден-Линден, парад армии, готовой воевать, и такой она еще никогда не появлялась на улицах Берлина. Мы увидели механизированную дивизию в полном боевом вооружении. Но, к моему удивлению, не было ни приветственных криков, ни салюта, никто не размахивал флагами. Все осознали, как воинственно настроен Гитлер, и люди, увидев этот парад, просто разворачивались и уходили.
Позже в тот же самый день, когда я встретился с Артуром Небе по его личной просьбе, но не в стенах Алекса, а в моей конторе «Гюнтер и Штальэкер, частные сыщики» – нужно бы пригласить художника и переделать вывеску, вернуться к первоначальному названию, – я рассказал ему о том, что видел на улицах.
Небе рассмеялся:
– А что бы ты сказал, если бы я сообщил тебе, что та самая дивизия, которую ты видел, может быть, освободит нашу страну?