— Я немного оглох, брат, — признался Хепсиба, которому наконец удалось поднести руку к голове. — Но хоть вы и в прибытке, мне не очень по душе ваша хвастливость. Меня бивали и посильней, но деревом… никогда. Такое со мной впервые. Правда, повторить свой финт вам все равно бы не удалось, и как только я сделаю вам новую ногу, то докажу это.
Джимс услышал громыхание приближающейся повозки и подошел к барону и дяде. Отец Туанетты, как и Хепсиба, сидел на земле. Измазанная землей одежда барона была в полнейшем беспорядке, на щеке выросла шишка, а деревянная нога — как сразу заметил Джимс — сломалась около колена. Вскоре на иоле боя, с появлением Джимса, погрузившегося в глубокую тишину, прибыл Анри Булэн со своей повозкой.
Первым делом Анри помог Тонтеру.
— Если об этом унижении и бесчестье станет известно, я — конченый человек, сэр, — объявил барон, позволив Анри поднять себя с земли и с его помощью стоя на единственной ноге. — Прыгать, как жаба, или тащиться с вами в повозке, словно мешок с зерном! Клянусь богом, сэр, я сгораю со стыда!
Джимс подошел к дяде и помог ему подняться на ноги. Хепсиба стоял, слегка покачиваясь, и с веселой признательностью наблюдал, как Анри грузит Тонтера в повозку.
— Да он презнатный лжец, Джимс, этот самый Тонтер, — заявил Хепсиба. — Готов поклясться, что стукнула меня вовсе не его деревянная нога, а какая-нибудь железяка, запущенная самим дьяволом, или один из этих пней, которые летают, когда им вздумается. Знатный удар!
Хепсиба попробовал двинуться с места и непременно упал бы, если бы Джимс, напрягая все силы, не поддержал его. Благополучно погрузив Тонтера, Анри пришел на выручку шурину, и тот, как пьяный, пытаясь сохранить хоть видимость равновесия, позволил поднять себя и усадить рядом с бароном.
Никогда еще в жизни Катерины не выпадало дня, столь щедрого на разнообразные случайности, как то майское утро. Многое повидав собственными глазами, Катерина все же не могла взять в толк — как могут мужчины драться и почем зря колотить друг друга и в то же самое время объявлять себя лучшими друзьями. Когда Анри освободил повозку от груза изувеченной плоти, его жена чуть не упала в обморок. Однако стоило ей услышать добродушные шутки, которыми громко обменивались пострадавшие, как отчаяние ее улеглось, и она понемногу успокаивалась. Из-за головокружения Хепсибе было трудно устоять на ногах, но он настаивал, что сейчас же примется мастерить для Тонтера новую ногу, и в качестве материала для нее предложил отлично высушенный пекановый брус, который Анри берег, чтобы на будущий год использовать для строительства мельницы. Когда брус принесли, барон пришел в неописуемый восторг и объявил, что такой восхитительный материал видит впервые. Катерина наблюдала эту сцену из окна, слегка отдернув занавеску. Успокоенная настроением обоих мужчин и видя, что ни один из них не получил серьезных увечий, она решила держать себя так, словно ничего не произошло, и не портить мирного согласия дня. А чтобы уловка ее как-нибудь не обнаружилась, она потихоньку предупредила Анри и Джимса.