Затем он рискнул сделать несколько осторожных движений и чисто механически потянул к себе ружье, с которым не разлучался. Но кругом царило уже полное спокойствие, и ничто его не нарушало.
Спустя некоторое время, новый крик, не менее страшный разорвал воздух. Траппер прекрасно понимал, что ни единый зверь постоянно живущий в Белой Пустыне, не может издавать подобных звуков. Так кричать мог только человек! Но Мукоки готов бы поклясться самым святым для него на свете, что за всю свою жизнь он не слышал такого человеческого рева.
У него не хватало отваги подняться с земли, и, весь дрожа и стуча зубами, он продолжал прислушиваться к крикам, которые послышались снова, но уже на более далеком расстоянии. Нет, не крики! Послышался еще один крик, который пробудил многократное эхо, заставившее задрожать от внезапного ужаса всех зверей и птиц и вырвавшее из горла Мукоки ряд глубоких вздохов, похожих на рыдания.
Старик пришел в себя лишь после того, как кругом воцарилась прежняя тишина, нарушаемая лишь мягким шелестом листвы. Если бы он принадлежал к белой расе, он первым долгом стал бы анализировать звуки, которые так потрясли его, но Пустыня и ее обитатели были единственной сферой, понятной ему. И в этой сфере не было места человеку или зверю, которые могли бы та, кричать.
Вот почему он в продолжение доброго часа оставался на том же месте, в том же самом положении и дрожал так, как может дрожать только первобытное, дикое существо во власти стихийного страха.
Но все же с течением времени он сделал было попытку понять, то, что произошло. Как-никак он слишком долго общался с белыми, часто бывал в фактории, и эти обстоятельства не могли не оказать влияния на его психическую жизнь. Суеверия и предрассудки, свойственные его расе, были в значительной мере смягчены культурой.
Итак, он стал раздумывать над тем, что произошло. В него кто-то выстрелил. Он ясно слышал, как пуля со свистом пронеслась над его головой, а затем ударилась в ствол сухого дерева. Стрелял человек. Надо полагать, что этот же самый человек и кричал. Но что за человек? И откуда он взялся?
Он постарался мысленно припомнить всю гамму воинственных кличей своего племени, а также все страшные восклицания своих врагов, но ничего общего не нашел.
Что же это за крик? Что все это значит?
В конце концов эти размышления еще более усилили его первоначальный ужас, и он почувствовал состояние, знакомое только загнанному зверю. Наконец он успокоился настолько, что мог подняться с места, спуститься в ущелье и присоединиться к товарищам. Обычно индеец точно так же скрывает свой страх, как белый скрывает допущенную им ошибку. Но Мукоки находился в таком возбужденном состоянии, что немедленно разбудил молодых людей и голосом, все еще дрожащим от волнения, рассказал все то, чему он был свидетелем.