Так он стоял и размышлял, думая о том, что, может быть, здорово ошибается насчет Пита Джонсона. Чужая душа — потемки. Не про то ли он напоминал Брайану, втолковывая тому, что никогда нельзя быть вполне уверенным насчет того, что творится в уме и сердце другого человеческого существа. Друг, любимая, словом, даже существо известное, изученное, проверенное и доверенное может вдруг оказаться непостижимым, обнаруживая в себе и обнажая перед другими темные вожделения и низменные страсти. Да, всяк из нас — тайна внутри тайны, упрятанной в загадку. По ходу длящейся всю его жизнь погони за приключениями Харри, волей судьбы и случая, выполнял, одна за одной, по очереди, разные работы, сходящиеся между собой в том, что всегда круг будничного, повседневного общения Харри ограничивался столь малым числом людей, что вряд ли такое было бы возможно в любой другой профессии. Так что, принимая очередной брошенный ему вызов, Харри знал: противником будет не другой человек — такого не бывало, но — всегда — сама мать-природа. А природа бывает противником трудным и упорным, но не ведает вероломства: она зачастую — могуча и беззаботна, но в ее кажущейся жестокости нет злого или заднего умысла; в любом поединке с нею Харри мог не опасаться проиграть из-за коварства, обмана или предательства. И тем не менее он осмелился пойти на риск конфронтации с Питом Джонсоном.
Как хотелось ему иметь при себе пистолет!
Держа в уме покушение на жизнь Брайана, то, что Харри отправился на ледник без крупнокалиберного личного оружия, которое всегда бы носилось под паркой, выглядело преступной глупостью. Правда, его опыт до сих пор был таков, что он и не думал, что, по ходу геологических изысканий, может понадобиться пристрелить человека.
Через какую-то минуту появился и Пит, поспешивший к той же тыльной стенке П-образного укрытия, которому если чего и не хватало, так разве что кровли.
Они стояли лицом к лицу, лишь опустив маски и подняв очки повыше, на лоб. Лучики обоих горящих фонариков светили вниз, под ноги. Поэтому лица мужчин как бы подсвечивались снизу — свет отражался ото льда под ногами — лицо Пита пылало, словно своим внутренним светом. Губы и щеки Харри были тоже освещены, но ярче, чем лоб, глаза поблескивают из глубоких впадин в черепе, похожих на черные дыры; словом, зрелище одной из страшных масок на празднике Хэллоуин.
Пит заговорил первым:
— Мы тут что? Перемывать кости другим будем? Или же вдруг у тебя возникли романтические чувства ко мне?
— Разговор будет серьезным, Пит.
— Черт, только этого не хватало. Рита узнает — от меня и мокрого места не останется.