Там, в Бледсо, я потерял Чэс. Не знаю, почему. Возможно, в силу того, что подсознательно, на уровне эмоций она обвиняла меня в смерти своего отца. Ее медицинского искусства оказалось недостаточно. Почему-то магические силы в ту ночь не сработали.
* * *
Остаток ночи выдался для меня очень трудным. Похоже, все, кто слышал обо мне или Грэндже Кливере, желали узнать подробности. Я страшно обрадовался, когда возник Шустер.
Толпа вокруг меня испарилась – он настоящий маг, этот Шустер.
* * *
– Вот видите, Гаррет, все разрешилось наилучшим образом, – сказал мне полковник Туп. Я вновь навестил его, после того как мне дали дозреть десять часов в камере. И отсидел я там вместе с Попкой-Дураком.
– На этот раз не так уж и много трупов, – продолжил он, выжидательно поглядывая на меня.
Я не стал его разочаровывать и все рассказал, стараясь не обременять его лишними деталями. Полковник не очень заинтересовался – все его внимание целиком было поглощено расовыми бунтами.
Я направился домой, и мне, увы, не удалось забыть у Тупа роковую пташку. По неясным причинам комок перьев предпочитал молчать. Даже в камере он очень редко разевал клюв. А вдруг он захворал? Подхватил какую-нибудь летальную птичью болезнь?
Нет, такого везения просто быть не может.
* * *
Дин не ответил, когда я постучал в дверь. Осерчав, я воспользовался своим ключом, ворвался в дом и, проклиная все на свете, обежал его. Дина нигде не оказалось. И я не обнаружил никаких следов его возвращения.
Интересно. Как же птица вырвалась на свободу?
Была еще одна загадка. Почему Эмеральд не пыталась сбежать, пока меня не было? Вид кухни говорил о том, что девушка посещала ее несколько раз, не проявив себя фанатичной чистюлей.
Странно.
Еще более странно, что мистер Большая Шишка отправился на свой насест, не проронив ни звука.
Даже более чем странно. Это вызывало подозрения.
* * *
– Жюстина? Мне надо поговорить с тобой. – Я знал, что это будет нелегко.
Сидя на кровати Дина, она смотрела на меня без всяких эмоций и, как мне показалось, всепонимающими глазами.
Лучше всего сказать все прямо и сразу. Я так и поступил.
Она продолжала глядеть на меня. Услышанное, похоже, не явилось для нее сюрпризом.
Но она все же любила мать, хотя знала правду о Мэгги Дженн и Грэндже Кливере. Из ее глаз хлынули слезы.
Я дал ей выплакаться, обняв за плечи. Она не пыталась вырваться, но так и не произнесла ни слова. Эмеральд молчала даже тогда, когда я провел ее до дверей и сказал, что она свободна.