— Наверно, это произошло в честном бою, — возразила Агнеса. — Хоть Джэб и слабоумный, но он воспитан в понимании добра и зла.
— Значит, плохо воспитан! Какой же добрый христианин, разделив с вами трапезу, через минуту после такого важного дела решится поднять на вас руку?
— Да, но при чем тут Лайонел?
— Все это доказывает, что Джэб Прей был в его комнате после того, как погас камин, иначе не вы, а кто-нибудь другой нашел бы этот нагрудник.
— Это доказывает, — промолвила задумчиво Агнеса, — что Лайонела и дурачка действительно связывали какие-то странные отношения. Но это еще не проливает свет на исчезновение майора. Ведь моя кузина в своих отрывочных речах упоминала о каком-то старике!
— Готов поклясться, очаровательная Агнеса, что проводником майору, когда сегодня ночью он так таинственно скрылся из дому, служил тот молодой бездельник.
Я часто видел, как они оживленно беседовали друг с другом.
— Ну, если Линкольн так безрассуден, что, послушавшись слабоумного, мог столь бессердечно покинуть такую женщину, как моя кузина, он не стоит того, чтобы о нем беспокоиться! — вспыхнув, сказала Агнеса и оборвала этот разговор, видимо глубоко задетая оскорблением, нанесенным Сесилии.
Положение в городе и отсутствие близких родственников-мужчин заставили мисс Денфорт прислушаться к словам капитана, и в конце концов она согласилась принять помощь, которую он ей настойчиво предлагал. Они беседовали так долго, что, когда Полуорт собрался уходить, на небе уже заалели первые лучи утренней зари. О Лайонеле все еще не было ни слуху ни духу, и, так как нечего было и думать, что он собирается возвратиться, капитан решил сам заняться устройством похорон. Вместе с Агнесой они заранее все подробно обсудили, и ему оставалось лишь приняться за дело. Оба они пришли к заключению, что из-за осадного положения города и явных приготовлений гарнизона похороны нельзя откладывать ни на минуту сверх того, что требовалось крайней необходимостью.
Агнеса отдала распоряжение открыть родовой склеп Лечмиров на кладбище Королевской церкви, а затем в дом покойной был доставлен пышно убранный гроб — последняя дань земной суетности. Тот самый священник, который накануне благословил вступившую в брак внучку, должен был сегодня совершить печальный обряд отпевания над бабкой. Немногочисленным друзьям покойной, еще не покинувшим Бостон, разослали обычные траурные приглашения.
Недолгие приготовления к погребальной церемонии уже закончились, когда солнце начало садиться за амфитеатр гор, на гребнях которых то и дело появлялись солдаты, неутомимо строившие укрепления. Пророчество Ральфа сбылось, и, по местному обычаю, двери одного из лучших домов в городе раскрылись для каждого, кто хотел туда войти. Похоронная процессия, хотя и весьма внушительная, была далеко не такой величественной, как если бы дело происходило в прежние времена гордого процветания Бостона. Катафалк провожали самые пожилые и уважаемые представители немногих семейств, связанных с покойной узами отдаленного родства или давнего знакомства. Однако среди провожающих не было ни бедняков, ни слуг, ибо миссис Лечмир была слишком черствой и себялюбивой, чтобы заслужить признательность простых сердец. От дома на Тремонт-стрит и до самого кладбища процессия двигалась спокойно, чинно и важно, но никто не обнаруживал и тени скорби.