— Не думаю,
Лайма хотела сказать: «Очень хорошо», но в этот момент Вадим снова резко вывернул руль, и ей, чтобы не свалиться, пришлось ухватиться за ручку. Наконец машина остановилась.
— Идите за мной и не задавайте вопросов, — приказал ее сопровождающий.
Они оказались в маленьком дворике, украшенном одной большой липой и клумбой с редко растущими белыми цветочками. Здесь никого не было, только в старой песочнице сидела кошка и таращилась на них с таким ужасом, будто они только что выскочили из кошачьей преисподней.
— Кыс-кыс, — сказала Лайма и тотчас поймала сердитый взгляд сопровождающего.
«Может, ему следовало с самого начала заклеить мне рот?» — подумала она раздраженно и прибавила шагу. Дом оказался древним, у него были такие ободранные стены, как будто его только что выкопали из песка археологи. Кроме всего прочего, сбоку висела табличка — «13». Не то чтобы Лайма так уж верила в примету, но все-таки… После подъема по лестнице, где пахло примерно как в гробнице Тутанхамона — тленом, — они остановились возле простой деревянной двери с криво пришпандоренной пластмассовой бляшкой. На ней красовались те же две цифры, что и на самом доме, — 13.
«У нашей службы безопасности отличное чувство юмора», — подумала Лайма. От страшного напряжения внутри у нее стало холодно, как в морозильной камере, и даже зубы заломило, словно она хлебнула ледяной воды. Вадим между тем нажал на кнопку допотопного звонка, и дверь немедленно распахнулась: вероятно, человек стоял с той стороны в полной боевой готовности.
— Ба! — проворковал он, отступая в сторону. — Кого я вижу!
Это был все тот же Борис Борисович Дубняк с лицом довольным и хитрым. Именно такими Лайма в детстве представляла себе злых волшебников, которые заманивают в лес маленьких детишек.
— Здрасьте, — сказала она мрачно. И нахмурила лоб. Пусть видит, что она не слишком-то рада встрече.
— Проходите сюда. — Дубняк ничуть не огорчился ее суровости. — Вам предстоит кое с кем познакомиться.
Лайма сделала глубокий вдох и, миновав коридор, шагнула в дверной проем. Перед ней предстала довольно большая комната: просто обставленная, но чистая, с веселыми занавесочками на окне. У стены стоял пышный диван, на котором устроились двое мужчин — один покрупнее, второй помельче. Тот, что покрупнее, немедленно вскинул глаза и уставился на Лайму. Потом пошевелился и одним рывком поднялся на ноги.
Он оказался высоким и мощным, а его кулак мог запросто снести чью-нибудь буйную голову одним ударом. Движения у него были медленные и плавные — тягучие. И глаза цвета ирисок тоже выглядели тягучими. Наверное, потому, что он очень неторопливо переводил взгляд с одного предмета на другой. На вид Лайма дала бы ему лет тридцать пять.