— Что это значит? — испугалась она. Слово «отгрыз» напомнило ей стаю бездомных собак, одну из тех, что бродяжничают в городе. Она боялась их до умопомрачения.
— Меня загипнотизировали и, как бы это сказать, поставили в сознание блок.
— Несколько блоков, — подсказал Самик, глаза которого продолжали жадно поглощать свет, как черные дыры. Казалось, что ты стоишь рядом с пульсирующим сгустком энергии. — Я смог лишь определить, что они есть. Снять их мне не по силам. Это чудовищно долгая и кропотливая работа. Кроме того, она потребует сил не только от меня, но и от тебя. И результата я не гарантирую.
— Выходит, тот, кто мной занимался, сильнее тебя? — уточнил Тагиров.
— Ты же сам видишь.
Элла, которая то и дело теряла нить разговора, переспросила:
— Кто — он? О ком вы сейчас говорите?
— Мы говорим о том человеке, который влез в мои мозги и кое-что там подчистил. — Тагиров старался придерживаться легкого тона, но у него плохо получалось. Она чувствовала, что он расстроен. Даже рассержен. — А я не знаю, когда и где это случилось. Может быть, в поликлинике, когда мне делали УЗИ? Или в кинотеатре? Мне казалось, что я только на секунду закрыл глаза, а проснулся уже в самом конце, когда герой трижды спас героиню от ужасной смерти.
— Если я правильно понимаю, в тебя могли вложить любую программу, — тихо сказала Элла.
— Вот именно. И если завтра я уеду на Кубань собирать урожай кукурузы, ты не должна удивляться.
— И что же нам теперь делать?
— Попытаться найти тех, кто заинтересован не в нашей смерти, но в нашем беспамятстве.
* * *
Такси, вызванные загодя, сгруппировались возле книжного магазина. Медведь открыл дверцу ближайшей к нему машины и плюхнулся на переднее сиденье. Шофер посмотрел на него с неудовольствием.
— Будем следить вон за тем маленьким человечком, — сообщил Иван, показав подбородком на карлика, который медленно шел вниз по улице.
Вероятно, карлик привык к тому, что привлекает к себе внимание, и не глядел по сторонам. Хотя многие, на взгляд Ивана, бестактные люди оборачивались и провожали его глазами. Молодые дурные девицы закрывали рты ладошками и хихикали.
— Поехали, поехали, — поторопил он.
— А чегой-то? — спросил обиженный таксист.
Слежка не входила в его профессиональные обязанности, и он уже собрался протестовать. Медведь это понял и достал удостоверение. На фотографии, где он был снят во френче и пилотке, лицо его выглядело особенно суровым. Маленькие уши, прижатые к голове, вносили в облик дополнительную угрожающую ноту.
— Вот, — сказал он, развернув документ перед носом у водителя. — Или мы едем, или…