— Эй, Ваплах, помоги! — остановившись через некоторое время, позвал Павел.
Урку-емец подошел и увидел, что прорубил народный контролер весь лед, лежавший на портфеле, и даже подрубил чуть-чуть с краю, так, что теперь только нижний лед удерживал портфель. Но сам Добрынин, наверняка уже и подуставший порядком, вырвать портфель из лунки не мог.
Взялись они вместе за портфель и потащили его четырьмя руками на себя.
— Ну, еще ра-а-аз! — командовал Добрынин. — И еще ра-а-аз!!
После нескольких попыток портфель все-таки поддался, и с треском оторвали его Добрынин с Ваплахом от нижнего льда.
Народный контролер сразу открыл его, сунул туда руку, но тут же вытащил и сказал:
— Все смерзлось…
— На печке разогреть надо, тогда растает, — подсказал урку-емец.
— Ну пошли! — Добрынин поднялся на ноги, зажал портфель под мышкой, а руки спрятал в карманах — ладони его уже были сине-фиолетовыми от холода.
Повел его урку-емец к ближним холмам, но не туда, где находился город Хулайба. Шли они недолго, хотя и не спешили.
— Там такие места есть, — говорил урку-емец. — Рядом лед толстый-толстый, а чуть поближе к берегу — тонкий, как оленья кожа… А палку ту поставил русский человек Шендерович, чтобы не ходили к ней — там самый тонкий лед!
— А что это за Шендерович? — спросил Добрынин, уже чуть успокоившись и желая отвлечься от мрачных мыслей, бродивших в его голове после только недавно пережитого страха.
— А был такой человек перед русским человеком Кривицким, — рассказывал на ходу урку-емец. — Хороший был человек, партвзносов не собирал, меня от болезни вылечил… его все уважали.
— А где он сейчас? — поинтересовался народный контролер.
— Сейчас его нет. — Ваплах вздохнул. — Его медведь убил.
Чум Ваплаха стоял в низинке между двумя холмиками. Был он маленьким, раза в два меньше балагана, но зато как только вошли они г нутрь, так сразу Добрынин и почувствовал тепло этого темноватого безоконного жилища, в котором на самой cередине красовалась буржуйка, сделанная, как и остальные, из бензиновой бочки. Сквозь прорезанную в ней сбоку дырку на «меховой» олений пол падал красноватый отсвет.
— А-а. — Ваплах наклонился к печке. — Хорошо не потухла… надо еще дерна бросить… — и он приподнял край оленьей шкуры на полу и вытащил оттуда несколько бурых комьев. Забросил их в печку и только тогда обернулся к Добрынину и предложил ему усесться на такую же, как и у Абунайки, лежанку.
— Русский гость кушать будет? — спросил урку-емец. Народный контролер кивнул. И тогда Ваплах поставил сверху на печку небольшой котел с едой.