Перегрин принялся за тосты с чаем, а Адам тем временем прочитал и снова перечитал исписанные убористым почерком страницы. Наконец он опустил блокнот. Перегрин тут же оторвался от своей тарелки, словно разом потерял аппетит.
– Ну? – беспокойно спросил он. – Что вы об этом думаете?
– Ответ азбучный, – улыбнулся Адам. – Что вы думаете об этом сами?
Перегрин поморщился.
– Так и боялся, что вы это скажете. – Он помолчал, размышляя, потом решился. – Исходя из того, что вы говорили вчера на лекции, полагаю, все это имеет отношение к истории и тем резонансам, которые она генерирует. Только я не понимаю, при чем здесь вся эта галерея автопортретов?
Он искоса посмотрел на Адама, словно приглашая его объясниться. Адам бросил на него пронзительный взгляд из-под бровей и осторожно положил блокнот на стол между ними.
– Не думаю, что вам нужна моя помощь, чтобы извлечь смысл. Верно?
Перегрин прикусил губу, подбирая слова.
– Нет. Нет, пожалуй, не нужна. Но… – Он раздраженно тряхнул головой. – Адам, – выпалил он. – Меня растили убежденным пресвитерианцем. Мне как-то сложно соотнести намеки на реинкарнацию с христианством.
– Однако христианство объединяет множество интерпретаций одной и той же исходной истории, – возразил Адам. – Иначе у нас не было бы стольких разновидностей христианства, каждая из которых убеждена в том, что ее способ общения с Господом – лучший.
– Значит, вы считаете эти два понятия совместимыми? – не без сомнения спросил Перегрин.
Адам пожал плечами:
– Это уже вам решать. По моему мнению – говорю это как убежденный христианин; всего неделю назад я обедал со своим епископом – христианство вполне способно включить в себя куда больше универсальных истин, чем принято разнообразными конфессиями.
Это наблюдение застало Перегрина несколько врасплох, некоторое время он молчал.
– Но это безумие, – медленно сказал он наконец. – Вы психиатр, и вы же говорите мне, что мои видения на деле не видения, а истинная правда.
– Я этого не говорил, – возразил Адам. – Но если вам от этого спокойнее, считайте, что иллюзия резонансов нашего прошлого – наших прошлых жизней, если хотите, – является удобной метафорой для использования некоего седьмого чувства, адекватного объяснения которого на сегодня нет. Другими словами, если это действует, грех этим не пользоваться.
С минуту Перегрин с выпученными глазами молча смотрел на него, переваривая услышанное. Потом он медленно кивнул.
– Мне кажется, я начинаю понимать, – пробормотал он. – Во всем этом даже есть какой-то смысл.
– Интуитивный смысл? – с улыбкой спросил его Адам.