— Я только видел две подъехавшие машины, а потом господин штурмбаннфюрер сказал, что уезжает. Может быть, из округа? — виновато добавил Курт.
— Ладно, узнаю у дежурного.
Юлинг прошел в свой кабинет, разделся и сел за стол. Уж не за русским ли они прикатили? Впрочем, вряд ли. Об этом тупица Курт наверняка сказал бы. Он встал, прошел в небольшую комнатку, малозаметная дверь в которую находилась возле стенного шкафа, снял китель и умылся над находящейся там раковиной. Одевшись и застегнувшись на все пуговицы, он вернулся к себе и снял телефонную трубку.
— Феликс? Здравствуй. Рад, что тебя застал. Это Вильгельм. Привет тебе с севера, дружище. Слушай, мне нужна справка об одном человеке. Это частное дело. Пока частное… Короче, не в службу, а в дружбу. Да, записывай: Форман, Гельмут, последнее звание оберфельдфебель, 78-я пехотная дивизия, группа армий «Центр». В настоящее время демобилизован по ранению, инвалид, живет в Киле. Награжден Рыцарским крестом. Разумеется, Железным. Да, и вот еще что: его родители были в тридцать четвертом… — Юлинг на секунду замялся, — а может, в тридцать третьем арестованы. За что — не знаю. Записал? Меня интересует любая информация. И об его отце тоже. Куда был отправлен, жив ли, и если нет, то где и как умер… Я понимаю, что это может не получиться… Я понимаю, что не так скоро… Я пришлю тебе пару бутылок отличного французского коньяка. Привез из Гамбурга. Еще довоенного… Я ту войну имею в виду. Ха-ха! Да, вот еще что. Не состоял ли он в СС? В любом виде и качестве. Это важно. Напиши всё. Помнишь мой адрес ?
Попрощавшись, он положил трубку. Его телефон не прослушивался, об этом он позаботился с самого начала. Звонил же он через междугородный коммутатор своему знакомому в Берлин на домашний телефон. Конечно, всякое могло быть, но в этом разговоре ничего крамольного не содержалось. Единственное, к чему могли прицепиться, так это к использованию служебного положения в частных целях. Шарить по архивам вне служебной необходимости строго запрещалось. Однако все потихоньку шарили.
Ближе к вечеру, когда вернулся Ротманн, Юлинг зашел к нему в кабинет.
— Ну как съездил? Был у гауляйтера?
— Был, да не застал. Он отбыл на какое-то срочное совещание в Берлин.
Они помолчали, потом Ротманн, разбиравший что-то в нижних ящиках своего стола, спросил:
— А в Киль заезжал?
— Заезжал.
— Ну и?..
— Ну и ничего теперь уже совсем не понимаю. Чертовщина какая-то.
Ротманн выпрямился:
— Что за чертовщина? Ты нашел своего приятеля?
— Да. Мы выпили с ним по кружке пива недалеко от его дома. Понимаешь, Отто, или он врет, или… Короче говоря, он не помнит никакой башни. Помнишь, я рассказывал? Мы там еще шнапс пили из горлышка. — Юлинг оживился. — Оказывается, в это время он уже второй год был в армии и в ноябре сорокового их часть находилась в Восточной Пруссии.