— Вкусно?
— Да! — Это действительно вкусно, но к моей диете подходит как корове седло. В соусе плавает мясо, это значит белок, а горох — чистые углеводы. Тем не менее, я глотаю, мне уже все равно.
Я могла бы пойти домой, но это уже невозможно. После четырех недель воздержания чужой, экзотический мужчина, стоящий сейчас передо мной, чересчур заманчив. Он, правда, не президент государства (и никогда им не станет), он даже не свежевымыт (где бы он смог это сделать), его клозет почти доконал меня, даже мое имя он толком не может выговорить. Но все это не важно.
Я вижу его длинные, мускулистые ноги, его литой торс, атлетически сложенное тело, сильную шею, свежевыбритый подбородок, розовый язык, который все время высовывается, стоит ему посмотреть на меня (и подумать о предстоящей ночи). Я вижу полуприкрытые темные глаза к длинные ресницы. Великолепный экземпляр!
Нури приносит мне второй стакан мерзко сладкого мятного чая. Потом опускается возле меня на корточки и кладет голову мне на колени. Его дыхание горячит мои ляжки, руки так впиваются в мои бедра, что я наверняка пойду домой с синяками. Сейчас он разорвет мне платье.
Этот вид темперамента неизвестен в Канаде. У нас к женщинам прикасаются нежно. Приятно это мне или неприятно? Скорее второе, если быть честной. В восемнадцать он бы меня напугал.
Но в сорок один никакой зверь не страшен, ты знаешь, как его обуздать.
Так я, во всяком случае, полагаю.
Но жизнь полна неожиданностей, и этот праздник я никогда не забуду. Теперь я знаю, почему у арабов столько детей. Я знаю, почему народы в Африке размножаются так стремительно. На собственной шкуре я испытала, как это происходит. Очень странные обычаи, я бы сказала.
— Я тебя обожаю, моя любовь, моя морковочка, моя маленькая рыжая уточка, — лопочет Нури прямо мне в ухо.
Первые гости идут по двору.
Я выпрямляюсь и приглаживаю волосы.
Начинается самая поучительная ночь в моей жизни.
Приглашены двадцать гостей, и квартира мгновенно заполняется до отказа. Повсюду чужие люди — четверо на латунной кровати, по пять на каждом диване, а остальные в художественном беспорядке лежат на пестрых подушках на полу. Все сняли обувь, все курят, и вскоре становится нечем дышать. Серые облака дыма застилают комнату, но самое главное мне удается рассмотреть: из мужчин мне не нравится ни один, а я, как всегда, самая симпатичная из всех.
Нури с гордостью представляет меня своим друзьям. Автоматически пытаюсь запомнить множество имен, ведь мы, канадцы, — вежливый народ, и называем каждого, с кем познакомимся, сразу по имени (пусть собеседник видит, что ты им интересуешься). У меня хорошая память, и дома я осиливаю двадцать имен играючи. Но тут я пасую — впервые в моей жизни. Имена слишком непривычные (за исключением пяти Магометов и двух Юсуфов) — к тому же все равно все обращаются друг к другу на «ты» или называют «мой старик».