Господи, как девчонка, засмеялась себе самой Ильгет. Как девчонка, схожу с ума.
Арнис. Мой. Мой Арнис.
Беллы дома не было, вчера еще уехала на Алорку, на биостанцию.
Ильгет села в кресло, надела на всякий случай обруч мнемоизлучателя и вошла в Сеть.
Но едва ей удалось сосредоточиться, раздалась мелодия дверного звонка. Ильгет со вздохом отдала голосовую команду циллосу и поднялась, сдирая обруч с головы.
Данг, что ли... или кто-нибудь из соседей?
Ильгет застыла в дверях. На пороге стоял Пита.
– Иль, – сказал он, – Прости меня.
Ильгет стояла неподвижно, не зная, что сделать, что сказать...
Ноги словно приковало к полу.
– Ты что... – наконец произнесла она, – поссорился со своей...
– Какая разница? – спросил Пита, – я к тебе пришел.
Он так говорит, будто сделал мне этим большое одолжение, вдруг подумала Ильгет. И все же видеть Питу было почему-то приятно. Словно та любовь, то счастье, которым сейчас была переполнена Ильгет до самого края, расплескивались и распространялись на все и вся вокруг... и на Питу тоже. И немыслимо было ему сейчас сказать – поди вон.
Вот же он, теплый, близкий человек, стоит и растерянно смотрит на нее, и все его счастье зависит сейчас от ее слова. Наверное, бросил любовницу... Наверное? Но ведь у него там...
– Пита, подожди, но у тебя же будет ребенок? Он уже скоро должен родиться?
– Какая разница? Я ей не нужен, – с горечью сказала Пита.
– Но ты нужен ребенку...
– Ну, без меня они не пропадут. Я к тебе пришел, Ильке.
Ильгет словно током пробило. Свет помнился сейчас даже яснее – тогда она слишком была вымотана. Ладонь святой Дары. Взгляд. Вот так же рядом, даже ближе, чем сейчас стоит Пита.
«Ты ведь все теперь понимаешь, Иль».
– Пита, но ты... ты пойми, что... это все, я уже не могу. Не хочу.
– Прости меня, Иль, – тихо сказал Пита, – я понимаю, что причинял тебе боль. Я не хочу, правда. Я понял, что все-таки люблю тебя.
Он никогда раньше не говорил этого...
Господи, да что же это?
А ребенок? С ужасом Ильгет поняла, что она и с этим вполне может смириться. У него ребенок на стороне. Они будут посещать малыша, опекать его, делает же она это для своих крестников. Ребенку все равно нужен отец. А для нее Пита – муж.
Ильгет шагнула к нему. Еще одно движение – и Пита обнимет ее, она заплачет у него на груди, как было не раз.
Голова закружилась, и вмиг заболело сердце. Ильгет вдруг поняла, что после этого шага возвращения назад, к Арнису, уже не будет.
Крепка, как смерть, любовь, люта, как преисподняя, ревность.
Он больше никогда не будет с ней. И она не придет к нему вот так – «прости меня, Арнис, я ошибалась». Не потому, что он не простит. Она сама не захочет, чтобы он простил – зачем это, все равно между ними навсегда поселится фальшь.