Пуаро с тревогой ожидал ответа и вздохнул с облегчением, когда услышал, что документ еще существует.
Ему дали письмо и он тщательно его изучил. Оно было написано от руки:
"ДОРОГОЙ ДЯДЯ ГЕНРИ!
С сожалением должен сказать, что я не имел успеха у дяди Энтони. Он не высказал никакого энтузиазма при мысли о вашем визите и не ответил на ваш призыв забыть прошлое. Он, видимо, очень болен и у него явно не все дома. Боюсь, что конец его близок. Он, кажется, едва вспомнил ваше имя. Мне очень жаль, что у меня ничего не получилось, но уверяю вас, я сделал все, что мог.
Любящий вас Племянник
ДЖОРДЖ ЛОРРИМЕР".
Письмо было датировано третьим ноября, на марке стоял штемпель «3 ноября, 16.30».
— Все чудесно сходится… — пробормотал детектив.
Следующим объектом его посещения был Кингстон Хилл. После некоторых затруднений и мягкой настойчивости, Пуаро добился свидания с Амелией Хилл, кухаркой и домоправительницей покойного Энтони Раскойна.
Миссис Хилл была крайне недоверчивой особой, но очарование детектива действовало даже на камни, и домоправительница смягчилась.
Она и сама удивлялась, как и множество женщин до нее, что рассказывает о своих неприятностях этому симпатичному пришельцу.
Она вела дом мистера Раскойна в течение четырнадцати лет. Ну и работа! Любой другой помер бы от такой задачи! Насчет эксцентричности — это да! Он и сам этого не отрицал. И такая мания у такого богача. Но миссис Хилл служила ему верно и была внимательна к его привычкам. Естественно, она ожидала какого-нибудь подарка. Ах, нет! Абсолютно ничего. По старому завещанию хозяин оставил все деньги своей жене, а если она умрет раньше него, то своему брату Генри. Завещание было составлено много лет назад. Это просто несправедливо!
Постепенно Пуаро выяснил ее главную заботу: неудовлетворенную жадность. Конечно, это была чудовищная несправедливость! Никто и не подумает порицать ее, что она удивлена и оскорблена. Каждый знает, что мистер Раскойн держался за свои деньги. Говорили даже, что он отказался помочь единственному брату. Миссис Хилл, наверное в курсе?
— Значит, доктор Лорример приходил из-за этого? — спросила домоправительница. — Я знала, что речь шла о брате, но подумала, что он хочет примирения. Они давным-давно в ссоре.
— Мистер Раскойн отказался, не так ли?
— Да, — ответила миссис Хилл. — Он говорил с трудом, но все же сказал: «Генри? Что ему надо? Я не видел его много лет и не желаю видеть. Генри — задира».
Миссис Хилл снова перешла к своим переживаниям и пожаловалась на неважное обращение с нею адвоката покойного Энтони Раскойна.