— Теперь понятно, в чем дело, Джонас Куаррел! Ты взбесился только потому, что неожиданно оглянулся на свое прошлое, верно? Кейтлин Эванджер напомнила тебе то время, когда ты тоже был удачлив и знаменит, близок к настоящему успеху на своем поприще. Тогда у тебя было свое дело и ты мог многого добиться. Тебя знали, на тебя обращали внимание. Но потом тебя заела лень и все пошло прахом.
И тут Джонас по-настоящему разозлился. Да, Кейтлин Эванджер, черт бы ее побрал, действительно напомнила ему прошлое, но это было воспоминание о смерти и насилии, а вовсе не о профессиональных успехах! Он заставил себя говорить спокойно, прекрасно понимая, что в голосе его звучат угрожающие металлические нотки.
— Ты просто не понимаешь, что городишь, Верити, — тихо начал он. — Я бы посоветовал тебе заткнуться. Мое прошлое касается только меня одного.
— Я уверена, что тебя задело не только напоминание, — бесстрашно продолжала Верити. — Похоже, ты еще и ревнуешь, вот оно что!
— Ревную?! — опешил Джонас. — К кому? К-Кейтлин Эванджер?! С какой стати?
— С такой, что она нашла в себе силы преодолеть все трудности. Она без устали оттачивала свой талант, несмотря на то что катастрофа сделала ее калекой! Она работала в поте лица и наконец достигла вершины славы.
Кейтлин заслужила этот успех, ты слышишь, Джонас? А теперь посмотри, какая пропасть между вами! Кейтлин Эванджер служит тебе живым укором. Она пожинает плоды своего труда и создает одну за другой прекрасные картины, а ты… Ты моешь грязную посуду!
— Довольно, Верити.
— Ты точь-в-точь как мой отец! Вам обоим все давалось слишком легко, вы не привыкли по-настоящему вкалывать для достижения своей цели! Ведь ты даже никогда не хотел осесть на одном месте, правда, Джонас? Конечно, куда проще плыть по течению — сегодня здесь, завтра там. Ты просто разгильдяй! Недоросль, которому не хочется взрослеть и нести ответственность за свою жизнь!
День прошел — и ладно, вот твое кредо!
— Я сказал — довольно, Верити. — Джонас едва сдерживался, чтобы не вырвать ей язык, но Верити, кажется, даже не подозревала о том, что ей грозит.
— Не беспокойся, я заканчиваю и иду спать! Не желаю больше с тобой разговаривать! Я прекрасно знаю, на что ты способен, но неужели ты не мог проявить хотя бы элементарное уважение к женщине, так многого добившейся своим трудом и талантом! О, как права была Лаура! Только теперь у меня открылись глаза!
Я и в самом деле едва не сошла с ума, слава Богу, что ты вовремя показал мне свое истинное лицо! Теперь-то я буду повнимательнее к одиноким докторам, юристам и тем более маклерам, которых сватает мне Лаура! — Она резко развернулась, радуясь, что оставила за собой последнее слово, и решительно зашагала к дому.