— Хорошо. — Адам скользнул растерянным взглядом по взволнованным лицам кузин, потом с тревогой обернулся к Ифигинии:
— Могу я поинтересоваться причиной, по которой вы отказали Додгсону? Ведь он, безусловно, спросит меня об этом.
Ифигиния положила перед собой лист с эскизами будущей Брайт-Плейс.
— Можете сообщить мистеру Додгсону, что большинство наших инвесторов составляют вдовы и незамужние женщины.
— Я уже говорил ему об этом.
— Напомните ему также, что многие из них вынуждены работать гувернантками и компаньонками в богатых домах. А поскольку у мистера Додгсона репутация человека, известного совершенно недопустимым отношением к таким женщинам, то они ни за что не захотят иметь с ним дело.
— Я все понял, — сузил глаза Адам. — Я и не подозревал, что имею дело с подлецом. Теперь я с превеликим удовольствием сообщу ему, что инвестиционный фонд решительно отказывает ему в членстве.
Амелия с облегчением опустилась на стул. Листок бумаги трепетал в ее пальцах.
— Итак, закончим на этом. — Ифигиния склонилась над эскизами. — Давайте вернемся к работе.
Блестящий черный экипаж Маркуса с шиком остановился перед домом Ифигинии. Мастерс бросил вожжи лакею и спрыгнул на тротуар.
— Буду через несколько минут.
— Да, милорд. — Лакей осадил норовистых сильных жеребцов.
Когда Маркус поднялся на последнюю ступеньку, дверь распахнулась и из дома вышел строго одетый серьезный молодой человек.
— Прошу прощения… — Он помедлил, увидев Мастерса, и несколько раз моргнул, ослепленный весенним солнцем. Затем взгляд его упал на золотой крест, горящий на дверце черной кареты. — …Милорд! — Он вежливо поклонился и сбежал вниз по ступенькам.
Маркус задержался на верхней площадке лестницы. Потом повернулся и проводил долгим взглядом удаляющегося мужчину. Желваки заиграли на его лице.
Ад и все дьяволы! Он не испытывал ревности — никогда не позволял себе подобных чувств. Он лишь почувствовал внезапное раздражение, увидев незнакомца, выходящего из дома Ифигинии.
Вполне нормальная реакция, успокоил себя Маркус. Любой чувствовал бы раздражение в подобной ситуации… Если, конечно, в Лондоне найдется еще хоть один мужчина, который попадал в такую пикантную ситуацию… В такую необычную.
Дело в том, что граф Мастерс — единственный в Лондоне — мог бы похвастаться чисто формальной любовницей.
Маркус рассеянно снял свои превосходные Йоркские перчатки. Он надевал перчатки, только когда собирался ехать верхом или править экипажем. В остальных же случаях граф позволял себе полностью игнорировать моду. Иногда Маркус думал, что в его характере есть нечто глубоко порочное — именно это нечто побуждало его выставлять напоказ изысканному обществу свои немодные, большие, грубые руки.