— Я пресекаю только финансовые отношения.
— Но вы дали понять моему отцу, что не собираетесь отлучать его, — напомнила она.
Саймон холодно улыбнулся:
— Да, я немного помахал перед ним этой приманкой. И это, как видите, все очень упростило.
— Вы слишком далеко зашли в своем мщении, милорд.
— Вы, моя радость, ничего не знаете о мщении.
— А вы знаете?
— О да, — тихо ответил Саймон, — Я двадцать три года мечтал о нем. А сейчас с меня довольно разговоров на эту тему. Мои понятия о мщении больше не должны вас беспокоить. Вы моя жена и потому будете вести себя, как подобает графине Блэйд. Вам все ясно, Эмили?
У Эмили упало сердце.
— А если я больше не желаю быть вашей графиней?
— Очень жаль, но менять решение уже слишком поздно. Вы подчинились своим романтическим порывам и пылким чувствам, дорогая моя, и теперь надо платить за приобретенный опыт.
— Но, Саймон, мы будем несчастны, если не остановимся… Вы не можете не понимать этого.
— Глупости, — бессердечно сказал Саймон. — Не вижу причин, чтобы наш брак оказался неудачным. Если бы несколько недель назад я пришел к такому заключению, я не женился бы на вас. Вы будете для меня вполне подходящей супругой, если только захотите этого по-настоящему, В любом случае обратной дороги нет. О признании брака недействительным не может быть и речи, а развода я не допущу. Я знаю, как вы дорожите своим скандальным прошлым, но развод — это уже слишком… даже для вас. И конечно же, я должен помнить о своем титуле.
— Да, конечно. — Эмили разглядывала стиснутые на коленях руки, с удивлением понимая, что испытывает странное облегчение… Разумеется, о разводе не может быть и речи. Она привязана к Саймону на всю оставшуюся жизнь.
На всю оставшуюся жизнь, Эмили даже повеселела. За целую жизнь многое может измениться, подумала она, в том числе и отношение человека к своей собственной жене. Оптимизм снова вернулся к ней.
Взгляд Саймона сделался еще строже.
— А теперь слушайте хорошенько, Эмили, потому что я не желаю больше пускаться в погоню за сбежавшей женой. Больше никаких путешествий неизвестно куда. Больше никаких несчастных стихотворений у горничной. Я готов предоставить вам значительную свободу, но и вы примете несколько условий, на которых я настаиваю. Самое главное из них: вы не будете встречаться без моего присутствия ни с кем из вашей семьи. Я понятно выразился?
Эмили смотрела на него сквозь опущенные ресницы:
— Даже слишком понятно, милорд. Все это звучит совершенно ужасно. Совсем не так воображала я себе наш брак.
Губы Саймона слегка изогнулись.