Но страстное желание проникнуть в теплоту Эмили пересилило все его чувства. Он попытался обуздать прилив деятельной энергии своего тела. Пот выступил у него на лбу, грудь повлажнела.
— Саймон? — В голосе Эмили слышалось смятение. Напряжение, охватившее ее тело, стало каким-то другим. В нем угадывалось скорее тревожное беспокойство, чем чувственное наслаждение.
— В первый раз тебе может быть не очень приятно, — выдавил он. — Ты такая маленькая…
— Я не уверена, что мне это нравится, Саймон. Он застонал:
— Постарайся расслабиться. Доверься мне, малышка. Держись за меня и доверься мне.
— Ты правда думаешь, что это углубит нашу связь на более высоком уровне? — спросила она с легким отчаянием в голосе.
— Да. Да, господи боже мой.
Он не мог больше сдерживаться. Быстрым, сильным, резким движением он глубоко вошел в ее тело. Он крепко обнял ее и, приникнув губами к ее рту.
— О чем ты?
— Наш эксперимент по укреплению метафизической связи. Ты чувствуешь себя хоть чуточку ближе ко мне — в трансцендентальном плане?
— О господи… — Он моргнул и перевернулся на спину, прижав ее к своей обнаженной груди. Несколько мгновений он смотрел в высокий потолок, пытаясь обрести ясность мыслей.
— Саймон? — Она застенчиво тронула волосы на его груди.
— Да! Будь я проклят, да! — прорычал он, ибо меньше всего в данный момент его интересовало метафизическое общение.
— Я рада, — просто сказала она, положив голову ему на плечо.
Саймон посмотрел на рыжие локоны, сиявшие в свете пламени камина. Как полированная медь, подумал он, И тут реальность обрушилась на него со всей силой.
— Это же наша первая брачная ночь, Эмили.
— Да.
— Наша первая брачная ночь, а я уложил тебя на пол в библиотеке. В библиотеке, бог ты мой.
— Я предпочитаю думать, что ты просто занимался со мной любовью на полу в библиотеке, — сказала Эмили, сладко зевнув.
— Я, наверное, схожу с ума. — Саймон рывком сел, пригладив пятерней волосы. — Мы должны быть наверху, в твоей постели. Или в моей.
— Не волнуйся, Саймон. Для меня не так уж важно, где мы провели нашу брачную ночь. — Эмили сонно улыбнулась. — Я опушу в дневнике подробности… если хочешь.
— Господи боже. Непременно опусти их в своем чертовом дневнике.
Он вскочил и торопливо накинул халат. Потом нагнулся, поднял на ноги Эмили и надел на нее ночную рубашку. Он увидел на тонкой ткани следы их любви и доказательство ее девственности — и понял, что все это время она лежала на своей рубашке. Он быстро закутал Эмили в ее халат. Смутное чувство вины зашевелилось в нем.
— Эмили, с тобой все в порядке? Она сморщила носик: