В свои шестьдесят лет умная, богатая и очаровательно эксцентричная, бывшая телезвезда, превратившаяся в проницательную бизнесменшу, проявила страсть к старым орудиям насилия. Утверждала, что они вполне подходят к ее деятельной натуре. И в ряде случаев Хью был склонен с ней согласиться.
Шарлотте очень пришлась по душе идея заманить Мэтти на остров. Будучи уверенной, что племяннице давно требуется отпуск, она уговорила ее поехать на роскошный курорт поблизости от Гавайских островов. А потом как бы вскользь заметила, что, забравшись так далеко, Мэтти вполне могла бы заглянуть на Чистилище и взять ценный средневековый меч у коллекционера по имени Поль Кормье.
Никто даже не упомянул, что добраться до Чистилища можно лишь через остров Святого Габриэля.
— Хью!
— Что?
— Кто такая Кристина? Хью нахмурился.
— Кристина Кормье? Жена Поля. Умерла пару лет назад. А почему ты спрашиваешь? —
— Он перед смертью принял меня за нее. Хью закрыл глаза и потер шею.
— Черт. Значит, Поль был еще жив, когда ты приехала?
— Только три или четыре минуты. Не больше. Он мне сказал, что нет смысла звать на помощь.
— Бог ты мой. — Хью прислонился головой к стене. Он вспомнил огромную кровоточащую рану на груди друга и кровь на полу и на одежде Мэтти. — Тебе впервые пришлось…
— Видеть, как кто-то умирает? Нет. Я находилась с бабушкой, когда она умерла. Но там все по-другому было. В больнице, и вся семья в сборе. — Мэтти помолчала. — Ты ведь знаешь, она была знаменитой балериной.
— Знаю.
— Я до сих пор помню ее последние слова.
— Какие именно?
— Жаль, что у девчушки нет никакого таланта.
— Это она про тебя? — поморщился Хью.
— Угу. Если верить тете Шарлотте, бабушка была одной из лучших прима-балерин в мире, но такта у нее имелось не больше, чем у слона. Даже на смертном одре.
Хью с минуту молчал. Он достаточно был знаком с разносторонне талантливой семьей Мэтти, где она, единственная, не имеющая никаких артистических склонностей, всегда чувствовала себя человеком второго сорта. Ее решение стать владелицей художественной галереи было воспринято остальными как окончательное признание, что она не унаследовала ничего из блестящих генов своей семьи. Только Шарлотта понимала ее и сочувствовала.
— Мне жаль, что ты вот так наткнулась на Кормье, — наконец сказал Хью.
— Я ощущала такую жуткую беспомощность. Хью улыбнулся в темноте.
— Полю, вероятно, было ужасно неловко.
— Тут не над чем шутить, черт побери.
— Да нет, я и не шучу. — Хью хотелось объяснить, что он имеет в виду. — Тут надо знать Поля. Джентльмен до кончиков пальцев. И гордился этим. Ему никогда не пришло бы в голову поставить даму в неловкое положение. Когда я два месяца назад его в последний раз видел, он прочитал мне длинную лекцию насчет того, как обращаться с женщинами. Сказал, что я веду себя паскудно.