Он метался в бреду, все порываясь вскочить с постели и уйти из сырой и холодной, как могила, комнаты. Ему казалось, что его заживо погребли.
– Не оставляйте меня здесь, под землей! Неужели я не заслужил места на земле?! – умолял он брата.
После того как Фердинанд стал уверять, что он лежит дома, среди своих, он вдруг произнес:
– Нет, неправда… Бетховен здесь не лежит…
Как все больные, он страшился ночи. А умер в 3 часа пополудни 19 ноября.
Последняя его фраза привела к долгим, мучительным пререканиям Фердинанда с отцом.
Франц Теодор считал, что умершего сына надо хоронить на ближнем кладбище. Так проще, а главное, дешевле. От покойного не осталось никакого наследства. Все его имущество по официальному протоколу было оценено в 10 флоринов.
Фердинанд же истолковал фразу брата как его предсмертную волю. Шуберт, считал он, завещал похоронить себя рядом с Бетховеном, а тот погребен на дальнем, Верингском кладбище.
Это, конечно, увеличивало похоронные издержки.
После настойчивых уговоров Франц Теодор, наконец, сдался. Он поступился некоторой суммой и принял участие в оплате неправомерно дорогих, по его мнению, похорон.
Серым ненастным днем, когда небо и воздух иссечены осенней изморосью, Шуберта свезли на кладбище. Его положили в землю неподалеку от Бетховена. Так, как он того желал.
А на надгробии впоследствии высекли надпись, принадлежащую Грильпарцеру:
Здесь музыка похоронила
Не только богатое сокровище,
Но и несметные надежды.
Здесь лежит Франц Шуберт 1797-1828.
Эта надпись далась Грильпарцеру нелегко. Немало перьев и бумаги извел он, пока, наконец, ее составил. Было создано несколько вариантов. Вот наиболее важные из них:
Путник! Ты слышал песни Шуберта?
Он лежит под этим камнем.
(Здесь лежит тот, кто их пел.)
Он был близок к совершенству, когда умер.
И тем не менее находился лишь на подступах к вершине пути своего.
Он заставил поэзию звучать, А музыку разговаривать.
Не госпожой и не служанкой – Родными сестрами обнялись они у могилы Шуберта.
Текст, высеченный на надгробной плите, долго обсуждался друзьями покойного. Взвешивались все «за» и «против», в жарких спорах оговаривалось каждое слово. И в конце концов совместно и с общего согласия был принят окончательный вариант.
Однако впоследствии на Грильпарцера обрушился град попреков и обвинений. Его обвиняли во, всех смертных грехах. Его хулили, поносили, ему ставили в вину, что он умалил роль и значение Шуберта, кощунственно занизил ценность созданного им.
Меж тем Грильпарцер подчеркнул лишь одну мысль, простую, трагичную и справедливую. Шуберт умер в самом буйном расцвете сил как человеческих, так и творческих.