Но знал ли он сам об этой незримой связи своей с кровавым самодержцем отдаленнейшей страны?
4
Да, знал. Нет, не сам он, глядя на политическую карту мира, до этого додумался. Ибо в его время карта мира могла еще дать пищу уму скорее писателя, чем политика. На иных картах Россия еще, по застарелой привычке, именовалась «Дальней Татарией» или даже «Скифией».
У Фрэнсиса был вовсе не теоретизирующий склад ума. Не будем приписывать ему то, чего не было. Ему объяснил это могущественный тезка — первый государственный секретарь, основатель и бессменный руководитель первой в мире кадровой спецслужбы почти современного образца — прославленной «Сикрет интеллидженс сервис», сэр Фрэнсис Уолсингем.
Сэр Фрэнсис — неулыбчивый густоволосый мужчина с продолговатым лицом и горящими глазами фанатика — подробно объяснил молодому капитану место России на мировой «шахматной доске». А поводом к этому разговору явилось зачисление в экипаж, комплектуемый Дрейком для некоего сверхтайного рейса, русского юнги — уже известного нам Федьки-зуйка.
Рейс был не просто тайный, а сверхтайный. Поэтому сэр Фрэнсис Уолсингем как в силу своей высокой должности, так и в силу личных наклонностей, знал о нем пока что поболее самого Дрейка. Сэр Фрэнсис, случалось, упускал иногда из виду вещи общеизвестные. Такие, скажем, как: какой длины дублеты нынче в моде, или какой ширины воротники, или от кого забеременела мисс Фрогмортон, фрейлина Ее Величества. Но чтобы было, или появилось, или ожидалось в Английском королевстве нечто тайное, политическое, о чем бы он не пронюхал, да при том еще заблаговременно — это уж фантастика! Уж тайные дела в его стране (и часть тайных дел — большая или меньшая, смотря о какой стране речь пойдет, — в иных странах) до него касательство имели! Да при этом многие из таких дел — еще задолго до своего зарождения!
Соответственно, и сверхтайный маршрут Дрейка был в его нешумных канцеляриях продуман, расчислен и нанесен на карту, свернутую и вложенную в особую красно-зеленую полосатую папку. И по поводу содержимого этой папки, а вернее сказать — по поводу предстоящего превращения чернил, коими написано и начерчено в этой папке немало уже, — состоялось уже четыре беседы первого государственного секретаря с молодым капитаном, ничего особо выдающегося не совершившим, но, по мнению Уолсингема, из молодых, да ранних, самым многообещающим в своем поколении. И в последней сэр Фрэнсис обронил как бы мимоходом:
— Да, кстати, Фрэнк: я слышал, что вы заинтересовались Московией и московитами?
— Уже слышали? Гм! Не означает ли это, часом, того, что уже и неприятель знает все мои новости до пустяков?