— Ну, милая моя сестра, продолжай твою хвалебную речь.
— Фи, Танкред, ты шпионил, слушал у дверей! Это гнусно! — воскликнула Сильвия в негодовании.
— Ничуть, напротив, это очень назидательно. По крайней мере я узнал, что ни одна из вас не желала бы меня в мужья, что я негодный человек, что моя добродетельная сестрица шарила у меня в ящиках и, наконец, что хотя Арно и менее красив, но более симпатичен и более нравствен, что, уверяю тебя, не мешает ему целовать хорошеньких женщин не менее моего.
— С час времени он шпионил без зазрения совести. Это замечательно! — промолвила Сильвия в смущении.
— Еще того хуже клеветать на меня перед мадемуазель Берг, которая будет теперь бояться остаться со мной одна в комнате, считая меня за какого-то разбойника.
— Нисколько. Я уверена, что вы никогда не попробуете слишком подступиться ко мне.
— Вы в этом уверены?
— Гадкий мальчик! Если бы ты рискнул на что-нибудь подобное, то имел бы удовольствие, какое, говоришь, никогда еще не испытывал: почувствовать хорошенькую женскую ручку на своей щеке, — сказала, смеясь, Сильвия.
Граф наклонился к Лилии и, окидывая ее смелым и насмешливым взглядом, спросил:
— Правда, вы были бы так строги из-за невинного поцелуя? Следовало бы попытать, чтобы этому поверить!
Лилия вспыхнула.
— Вы слишком хорошо пообедали, месье Рекенштейн, и в эту минуту шампанское говорит вашими устами.
Танкред встал, покраснев так же, как его собеседница. Он действительно выпил очень много, а вино делало его всегда задорным.
— Ваше предположение очень лестно, но оно по крайней мере избавляет меня от всякой ответственности за мои поступки. После урока, который я вам дам, вы будете осторожней и не станете позволять себе оскорблять офицера, говоря, что он пьян.
И прежде чем Лилия, не ожидавшая ничего подобного, успела подумать о защите, он схватил ее за талию и поцеловал ее в губы, полуоткрытые для возражения. Вне себя молодая девушка встала и так же неожиданно, как был неожидан поцелуй, ударила графа по щеке. Сильвия вскрикнула от испуга, меж тем как Лилия кинулась к дверям. Но прежде чем она успела добежать, сильная рука остановила ее.
— Вы останетесь здесь и не убежите, чтобы не выносить скандала перед лакеями, — крикнул Танкред глухим, неузнаваемым голосом. Он буквально задыхался; и увидев его пылающие глаза и пену у рта, Лилия испугалась и пожалела о своем увлечении. В сущности, ведь это ее муж поцеловал ее; и она даже забыла в эту минуту, что он не знает, кто она для него. И лишь бессознательная любовь, какую ей внушал граф, говорила в ней, когда она, положив свою руку на руку молодого человека, сказала тихим голосом: