— Не думаете ли вы, что мы могли бы пожениться до моего отплытия? — спросил он.
— Но, лейтенант… то есть, Уильям, осталось всего четыре дня! Наверное, не смогли бы…
— Знаю, знаю, — вздохнул он, — я не могу надеяться на столь скорую свадьбу! Посмотрите, я принес ваше обручальное кольцо.
Он вынул из кармана золотое колечко.
— Это не свадебное кольцо, а кольцо, которое надевают в знак помолвки. Оно принадлежало моей бабушке. Надеюсь, оно вам понравится. Если же нет, я могу…
— Оно мне нравится! Оно прелестно! — Кетрин надела его на свой палец.
Это было простое, узкое золотое кольцо с ониксом квадратной формы в оправе. Очень простое. Но выглядело оно великолепно на ее тонких изящных пальцах. Внезапно у нее к горлу подкатили слезы.
Как и следовало ожидать, тетушка Амелия была в шоке. Она восприняла известие о помолвке племянницы с застывшей бессмысленной улыбкой и, как только новоиспеченный жених отбыл, распростерлась на кушетке в гостиной в приступе истерики.
— Кетрин, что же мне делать? — жалобно причитала она.
Кетрин, хмуро ходившая из угла в угол, сказала:
— Ох, да замолчите вы, тетушка! У меня от вас разболелась голова. Что вы имеете в виду, когда спрашиваете, что вам делать? Только вдумайтесь, ведь теперь вы сможете управлять этим домом.
— Аманда умрет! Она скажет, что я никогда не могла повлиять на тебя, и так оно и было. Она скажет, что никто из ее дочерей не сделал бы подобного шага.
— Ну и ладно, я ведь не ее дочка! А если бы и была ее дочерью, то не позволила бы ей меня запугивать, как этих простофиль и как она запугивает вас.
— Кетрин, пожалуйста! Принеси мою нюхательную соль! Я полагаю, что сейчас упаду в обморок, а если и не упаду, то меня ждет приступ ипохондрии.
— Какая чушь! Помолвлена я, и уж если у кого и есть право погрузиться в ипохондрию, так это у меня.
— Да у тебя за всю твою жизнь никогда не было ни одного приступа ипохондрии!
— Конечно, не было!
— Это не идет настоящей леди! У настоящей леди иногда бывает ипохондрия.
— Ради всех святых, тетушка, порой вы доводите меня до того, что мне хочется ругаться на вас так, как мистер Макферсон ругается на своих рабочих.
Ее робкая тетушка разразилась бурными слезами.
— О, Кетрин! Я вовсе не хотела рассердить тебя. Просто это ошибка, он ведь ниже тебя происхождением.
Кетрин подошла к окну и стала смотреть на улицу, рассеянно вертя кольцо на пальце. Низ живота у нее сводило от холодного и липкого неприятного чувства — что, если она все-таки поступила неправильно? Ведь теперь она связана с Перкинсом навечно. Эта беспредельность времени бросила ее в дрожь. Было бы куда приятней и привычнее провести всю оставшуюся жизнь здесь, в кругу своей семьи и знакомых с детства предметов, всего, что она любила. Ну, а Перкинс был, по сути, чужаком, незнакомцем, а она только что связала себя обетом прожить с ним все дни, которые отведет ей Господь.