А «Балтику» Вика тоже любит. Отличное пиво. И с удовольствием сейчас бы его выпила, но ведь нет…
Дорожка впереди свернула. Вика достаточно удачно выскакивала на нужную ей улицу. Она весело улыбнулась, посмотрев в ясную синеву неба. А потом зазвонил телефон. Тот самый звонок, разделивший ее жизнь на две части. Те самые последние секунды, когда еще все так хорошо, а потом климпс-климпс — и уже все.
Твой узор сменился, и все рухнуло. Вика взяла трубку.
— Алло? — Голос прозвучал мягко, приветливо.
— Вика, ты находишься в машине? — Это было сказано без всякого вступления. Но Вика вдруг поняла, что важно совсем другое. Важно, как было сказано.
— Да. Петр, это вы?
— Остановись, пожалуйста.
— Зачем? Петр…
— Сверни на обочину и встань. Пожалуйста, Вика.
Ее сердце вдруг бешено заколотилось. Это был Петр Виноградов, но… что стало с его голосом? Господи, что с его голосом?! Обычно такой веселый голос, обладающий приятным тембром, сейчас стал раздавленным, больным. Вика припарковалась к бордюру.
— Что случилось, Петр?
— Ты остановилась?
— Да. Но что случилось? Что с вашим голосом, Петр?
— Вика, милая… Тебе сейчас понадобится много мужества…
— Что?! — Сердце прыгнуло в ее груди, и что-то поднялось к горлу.
— Только успокойся, родная.
— Я спокойна. Не тяните.
— Это… О-о-х-х… — Глубокий выдох, мгновенная пауза — и потом:
— Покушение. Твой отец в критическом состоянии… Они выходили из здания…
— Они? Леха?!
— Вика, боюсь, у меня… очень плохие новости. Леха…
— Что?! Ну что?
— Леха… Его больше нет, Вика.
— Как нет?! — выдавила Вика. Звук оказался низким, грудным, посторонним. — Петр, как нет? Ну что ты такое говоришь? Петр, пожалуйста…
— Милая, где ты сейчас находишься?
— Нет, Петр… Ну пожалуйста.
— Вика…
— Нет… Ну как же так… Ну как… Н-е-е-т!
— Милая…
Этого не может быть. Ну не может этого быть! Ну почему…
Она сидела с телефонной трубкой, прижав ее к подбородку и прислонившись к стеклу. Петр что-то говорил в трубке. Она ничего не слышала.
Время остановилось.
* * *
Потом были слезы. Очень много слез. И рыдания. И близкие, прежде всего Андрей, беспокоились за ее состояние. А она говорила над телом мужа:
— Мой красивый! Ну как же ты мог? Как?! Как ты оставил меня одну?
Ведь я у тебя одна. Любимый… Мой. Но ведь нет же… Это все не правда… Да?
Скажи! Я-не-смо-гу-од-на.
А потом слезы высохли. И время остановилось еще раз.
И тогда Андрей подумал, что все опасения за ее состояние еще только впереди.
Время стало сферой. Калейдоскоп поворачивался. Бессмысленные рисунки создавались вновь и вновь.
Климпс-климпс.
* * *
И сейчас туман стелился над морем. И Вика выплыла из своего полузабытья в свое полусознание вместе с этим воспоминанием. Капельки моря проникли все же в милосердный, забирающий боль туман. Вика плакала. Впервые за несколько месяцев. Впервые с того дня, когда высохли слезы.