Сет только улыбнулся.
— Ну, так ведь надо же с чего-то начинать.
— Очень надеюсь, что ты подавишься, если не сотрешь с лица эту дурацкую ухмылку. А теперь, может быть, ты нальешь мне кофе?
Шесть блаженных часов. Полдня одиночества, полного самых радужных надежд на успешное завершение поисков, — вот все, что предоставил ей этот негодяй Мэтт Деверо, прежде чем, оглянувшись назад, девушка заметила его, едущего следом, меньше чем в миле от себя.
Она резко натянула поводья и уставилась на высокого крепкого всадника, восседающего на своем сером жеребце и ведущего в поводу мула, не слишком обремененного поклажей.
Последний раз она видела Мэтта, когда выезжала из Альбукерке сегодня рано утром. Он лениво растянулся на стуле возле конторы шерифа Моргана и наслаждался горячим кофе с таким видом, словно его не интересует на свете ничего, кроме очередной игры в покер. Что ж, ей следовало бы догадаться.
Деверо, видимо, ехал за ней уже несколько часов, но в этой гористой местности, к сожалению, ей редко представлялась возможность увидеть достаточно далеко тот путь, по которому она только что проехала. Она специально выбрала этот объездной путь через Сэндийские горы, свободный от бандитов и воров, промышлявших на основных дорогах, и никак не брала в расчет, что ее будут преследовать.
Но больше она этого не потерпит. Ни при каких обстоятельствах она не допустит, чтобы кто-то разграбил ее археологические находки. Мэтт Деверо вполне может оказаться таким же вором, как Питер… или даже хуже. Она не имеет права рисковать.
Она должна во что бы то ни стало заставить Деверо повернуть назад. И то, что он предпочитал держать дистанцию, ничего не меняет. У нее нет времени водить его за нос, пока он, устав от игры, откажется от идеи использовать ее, чтобы прибрать к рукам сокровища Монтесумы. Ситуация требовала более решительных и кардинальных мер.
Элли на минуту охватило отчаяние. С тех пор, как ее предал Питер, и, собственно, именно из-за его предательства, ее жизнь круто изменилась к худшему. Ей пришлось лгать, скрываться в диких краях, а в довершение всего забраться в спальню к мужчине, чтобы украсть принадлежащую ему вещь. Слезы застилали ей глаза, очертания гор расплывались перед ней. Она ехала, почти ничего не видя впереди. Нет, она не хочет, она не позволит себе плакать. И хотя она не ищет специально себе на голову неприятностей, она и не бежит от них.
Полчаса спустя тропа повернула в узкое ущелье. Стены, промытые водой в известняке, нависали над ней с обеих сторон, поднимаясь все выше, по мере того, как она Углублялась в ущелье.