Говорил, впрочем, один Астен, Клэр молчал. Наконец художник медленно поднял голову, и я отступила в тень. Это была трусость, но мы редко стремимся взглянуть в глаза тому, кому уже не помочь...
Как выяснилось, трусила я совершенно зря. Мой друг меня не узнал, да и не мог узнать. Я редко думала об Астене как о маге – слишком уж мягким и спокойным он казался. Даже давешняя история с Эанке, и та не заставила меня почувствовать не умом – умом я все понимала, – а глубинной сутью, что брат Эмзара мало в чем тому уступает. Сейчас принц что-то сделал с осиротевшим Клэром, что-то, позволившее на время притупить боль. Художник двигался словно в тумане, явно не осознавая, ни где он, ни что с ним. Астен встал с колен и легко поднял Тину на руки, совсем как тогда, когда избавил нас от жутковатых синих искр.
– Помоги мне, – отрывисто бросил он, и я послушно принялась собирать рассыпавшиеся вещи последней Незабудки, присоединив их к краскам Клэра.
– Да нет же, – остановил меня Астен, – бери Клэра за руку и веди, а это... Это сейчас никому не нужно. – Я молча сложила яблоки и краски под разлапистым кустом и взяла Клэра за пылающую руку. Он этого не заметил.
Назад мы шли молча. Астен чуть впереди. Мягкий свет его обруча освещал тропинку, так что споткнуться я не боялась. Клэр покорно шел за мной, у меня было странное ощущение, что я веду с собой не взрослого мужчину, а олененка на уздечке. Стемнело, деревья, обступившие нас, были уже совсем черными, и только небо в крупных холодных звездах поздней осени еще отсвечивало темной синевой. Я шла как в бреду, дорога до поселения, обычно недлинная, растянулась до бесконечности. И опять мне показалось, что за мной следят какие-то странные, ни на что не похожие глаза. Следят не со злобой и не с любовью, а как-то оценивающе, как на лошадь, прикидывая, стоит ли на – нее ставить или это будет пустой тратой золота.
2228 год от В. И. Вечер 21-го дня месяца Волка. Пантана. Убежище
Это был пересказ легенд и преданий, записанных когда-то, еще до войн монстров, по прихоти его матери, королевы Лебедей, и вот теперь Эмзар сосредоточенно вглядывался в страницы древнего манускрипта. Собственно говоря, книгу эту он знал, сколько себя помнил, но до недавнего времени полагал, что за всеми этими историями не стоит ничего или почти ничего и что они могут быть интересны либо поэту или историку, либо жадному до чудес детскому уму. Но сейчас, когда над Таррой поднимался ураган безумия, когда самому существованию этого мира грозила малопонятная, но, несомненно, смертельная опасность, местоблюститель Лебединого трона вспомнил о «Гиацинтовой книге» и теперь старательно пытался отыскать в куче изысканной словесной шелухи зерно истины. Дело не двигалось, и поэтому Эмзар был почти доволен, когда возникший на пороге малого кабинета юноша из Дома Ивы взволнованно, но строго по этикету доложил, что глава Дома Розы Астен Кленовая Ветвь просит аудиенции.