Герцог спрыгнул с коня и направился к входу в иглеций, небрежно бросив: “Покажите мне останки!” Зажмурившийся клирик покорно сдвинул крышку. Если Рене и потрясли лежащие в гробу окровавленные лохмотья, он умело скрыл свои чувства.
– Обвиняемая не ответила ни на один вопрос?
– Да, монсигнор.
– А мнения судей в части, касающейся виновности, расходятся?
– Да, монсигнор, двое против троих, но...
– Вы, как я понял, настаиваете на том, что обвиняемую нужно подвергнуть допросу, а затем казнить.
– Именно так, – с поклоном сказал лысый.
– Вы не допускаете мысли, что она лишь жертва стечения обстоятельств?
– Ни на минуту!
– Хорошо, – герцог вновь обвел взглядом присутствующих. На этот раз голубые глаза задержались на точеном лице барда. Роман почувствовал, что это неспроста, и оказался прав.
– Что ж, три против двух – небольшое преимущество.
Мне не хотелось бы, чтобы пытке была подвергнута невиновная и тем более недееспособная. По праву Крови повелеваю предать подсудимую Божьему Суду, Приготовьте место, – и герцог отвернулся от синяков, показав, что дальнейшее его не касается.
Вот оно что. Божий Суд! Против этого не посмеет возразить никто.
– Но упоминания о Божьем Суде сохранились лишь в легендах, – попробовал вмешаться лысый синяк.
– Если мне не изменяет память, то демона с целью убийства вызывали примерно в те же времена, – невозмутимо парировал эландец. – Если женщина невиновна, стрелы не причинят ей вреда, а если правы вы, обвиняемая умрет, и никого из нас не будут мучить сомнения, не обрекли ли мы на смерть невинную. Не правда ли, благородный Роман?
Роман вздрогнул от неожиданности:
– Я верю в Высшую справедливость, монсигнор.
– Я рад, что мы верим В ОДНО И ТО ЖЕ.
Для испытания все подготовили быстро. Трясущийся клирик прочитал молитву, окропив святой водой стрелы. Два десятка стрелков из числа эландцев, фискалов и деревенских молча проверили луки и арбалеты – новомодные пистоли, торчавшие за поясом у эландцев, для Божьего Суда не годились. Над площадью повисло сосредоточенное молчание. Гонза и младший синяк кусали губы, но протестовать не пытались. Лысый развалился на скамейке, всем своим видом давая понять, что за происходящее он никакой ответственности не несет. Лупе покорно встала там, где ее поставили стражники, войт быстро шептался с Красоткой Гвендой. Роман напряг слух, и ему удалось разобрать: “Бедная... так лучше... судьба такая...”
– Как странно, – Аррой словно бы думал вслух, – никто из них не сомневается в существовании Творца и в том, что тот всемогущ и всемилостив, но при этом никто из них не надеется, что он обратит свой взор именно на их село и спасет несчастную женщину. – Адмирал пожал плечами и, взяв Романа под руку, направился к помосту, на котором кругломордый совершал какие-то манипуляции.