– Чушь! Откуда ты можешь знать такое! Мы должны спасти ее и дитя тоже... Дети все невинны! Лупе помогай! – Симон, возмущенный до глубины своей лекарской души, выглядел даже величественно. Лупе, вздрогнув, решительно навалилась на Герику. И тут Роман, выпустив бьющееся тело королевы, выхватил кинжал:
– Если ты не прекратишь, Лупе, мне придется тебя остановить силой! Это не ребенок! Это чудовище, воплощение Осеннего Кошмара! И я его уничтожу, даже если мне придется пролить вашу кровь!
– Ты думаешь? – На лице Симона читалась напряженная работа мысли. Лупе соображала быстрее.
– Он прав! – выдохнула она враз посеревшими губами. – Прав! Плод рос слишком быстро для человека. Стефан не мог этого сделать... И ты не мог так ошибаться... Она зачала от... От кого?!
– От того, что вошло в короля после смерти Стефана и Зенона...
– А сейчас плоду не менее шести месяцев... Месяц за три... Невероятно...
– Прекрати думать, когда надо работать руками. Даже я вижу – у нее начались схватки, – выкрикнула Лупе, – помогите же ей!
– Да, действительно, – Симон наклонил круглую голову, словно собираясь кого-то боднуть, и совсем другим, “лекарским” голосом добавил:
– Лупе, нагрей нам воды! Живо!
Лупе бросилась на кухню.
... День погас и родился снова, когда все было кончено. Вокруг затихшей Герики хлопотала Лупе. Роман и Симон с ужасом смотрели на ребенка. По всем законам младенец, рожденный на неполном третьем месяце, должен был быть мертв или, вернее, еще не жив. Этот же... Эльф понимал умом, что держит в руках воплощение Врага, которое должно быть уничтожено, но не мог решиться. Ребенок был как ребенок – с руками и ногами, без рогов и хвоста.
Роман беспомощно смотрел на медикуса, лицо бедняги было смертельно бледным, но он все-таки был ученым и слишком рано и страшно познал, что долг врача иногда требует невозможного. Серые глазки Симона в упор взглянули на эльфа, и тот кивнул. Удар кинжалом должен положить конец существованию младенца, но стальное лезвие переломилось, даже не достигнув ребенка, а рука лекаря повисла плетью. И вот тут-то Роману стало по-настоящему страшно.
За стеной все глуше слышались стоны Герики, перемежаемые торопливыми утешениями Лупе. Осенний ветер выл под окнами, как отчаявшийся пес, а в маленькой комнатке висело безмолвие.
Младенец лежал тихо – не плакал, не корчился, не двигался, только смотрел пустым, холодным взглядом. Роману же казалось, что он видит, как вокруг в узел закручивается проклятый серый туман. Жалости и нерешительности эльф-разведчик более не чувствовал, только лихорадочно соображал, что делать. Этого – способа уничтожения Воплощения – они не предусмотрели. Да и не могли предусмотреть, слишком все неожиданно вышло. Демонов из сказок полагалось убивать девятью специальными кинжалами, но это был не демон... Хотя...