"Так вот вы какие, Стражи Таяны, – подумалось Роману. – Одно из Девяти Чудес Ушедших Веков, над которым не властны ни время, ни ветер...”
– Говорят, если миру будет грозить гибель, они оживут... – Роман вздрогнул от неожиданности. Но заговорил с ним не дух бестелесный, а Рене Аррой. – Никак не могу к ним привыкнуть, – как бы оправдываясь, признался адмирал. Затем, тряхнув седой головой, сменил тему:
– А вот и встреча. Так и знал, что нас будут ждать именно здесь. Это место вызывает у гостей уважение к хозяевам, чем король Марко немилосердно пользуется. Впрочем, так и надо, – Рене улыбнулся барду. В ярких солнечных лучах его седина казалась прямо-таки снежной. Мелькнула ставшая привычной мысль – окажись адмирал врагом, справиться с ним было бы тяжко. Даже с помощью магии.
Между тем эландцы быстро готовилась к торжественной встрече. Отряд воинов на глазах превращался в придворную кавалькаду. Разворачивали знамена, всадники набрасывали на плечи темно-синие, подбитые белым шелком плащи, украшенные Полнолунием – личной консигной герцога. Белый волк поднял голову к огромной серебряной луне. Роман подумал, что геральдический зверь как нельзя лучше соответствует своему хозяину. Сам герцог, впрочем, не счел нужным менять походный наряд, только откинул плащ, так что стало видно украшенную изумрудами старинную цепь Первого Паладина Зеленого Храма Осейны, и пригладил растрепавшиеся волосы, после чего заговорщицки подмигнул барду:
– Отсюда и до вечера я политик и дипломат. Ой тоска-тоска-тоска... – Аррой засмеялся, потом лицо его посерьезнело:
– Романе, прошу тебя, приглядись повнимательнее к тем, кого увидишь. Я слишком давно всех или почти всех знаю... Свежий глаз надежнее.
– Монсигнор хочет сказать...
– Что времена сейчас непростые... – Рене прервал сам себя:
– Они уже подъезжают, поговорим после. Жить будем вместе, на этикет плевать. Вперед, встаем сразу за Диманом и его людьми, – Герцог тронул коня, Роман последовал его примеру.
Посольство Эланда медленно спускалось по склону холма. Сначала – юноши-знаменосцы с орифламмами Эланда, идаконских Волингов и личными знаменами герцога, затем ветераны с обнаженными шпагами и только потом сам Рене, окруженный личной стражей. Роман держался слева от адмирала, слегка придерживая Топаза, чтобы тот не шел голова в голову с герцогским иноходцем. На сей счет Аррой ничего не сказал, но либр не счел нужным еще больше попирать и так изрядно пострадавший этикет. Каким бы знаменитым менестрелем ни был Роман Ясный, рядом с некоронованным повелителем Эланда ему не место. Ставки, однако, были столь высоки, что оглядываться на традиции было бы непозволительной роскошью. Роман не мог покинуть адмирала не только потому, что не хотел пропустить ничего важного, но и потому, что герцог был последней надеждой всех Благодатных земель.