– Что бы вы хотели услышать?
– Мы полностью полагаемся на ваш вкус.
– Тогда я буду петь о любви...
Шандер Гардани не имел права веселиться, даже если бы и хотел.
Граф в последнее время не доверял никому, и чем спокойнее была обстановка и беззаботнее окружающие, тем внимательнее становился капитан “Серебряных”. В казармах шутили, что молодой Шандер заткнул за пояс старого Лукиана, капитана “Золотых”. И действительно, честный и смелый, но бесконечно далекий от всяческой чертовщины и “верчения в мозгах” (так ветеран именовал тонкие, непонятные ему материи) глава личной гвардии короля не видел в веренице событий ничего, кроме скверного стечения обстоятельств. Пусть трагических, но случайных. “Золотой” не позволял себе задумываться , Гардани думал день и ночь.
Встреча с Рене и Романом только усилила его подозрительность, одновременно обнадежив – отныне они со Стефаном были не одни. Шани не сомневался, что Аррой притащил с собой странноватого либра не для того, чтобы слушать его песни. Барды знали и умели многое, недоступное простым смертным. Впрочем, услышав Романа, Шандер почти забыл о добровольно взятой им на себя ноше, – золотоволосый либр пел так, что мрачные привычные мысли куда-то отступали, вытесненные искусством певца. Мало-помалу половина придворных переместилась на Виноградную террасу. Песня лилась за песней, время летело к полуночи, когда произошло последнее чудо. На переливчатые аккорды, напоминающие птичью трель, отозвался соловей. Теперь они пели вместе – король певчих птиц и непревзойденный Роман Ясный.
Веселые песни сменялись грустными, и Шандер, сам не зная как, впервые за прошедшие со дня смерти Ванды годы отпустил себя на свободу. Граф был близок к тому, чтобы вспомнить, как может быть прекрасна жизнь, но этого так и не произошло. Из мира звуков и стихов его вырвал лейтенант Габор Ласли. Выйдя, чтобы не привлекать внимания, вслед за подчиненным, капитан, еще находясь во власти музыки, шепотом осведомился:
– Что случилось?
– Господин капитан, там пришли из города, спрашивают вашу племянницу. Она вроде бы к даненке Белинде отпросилась.
– Да, она здесь, а в чем дело?
– У нее отец умирает.
– Дан Альфред?! Не может быть, он же днем был совершенно здоров!
– Говорят, удар. Если даненка поспешит, она, может быть, еще застанет...
– Готовь лошадей. Мы сейчас.
Марита сначала не поняла, куда и зачем ее вызывает дядя. Она была так счастлива, что ей казалось святотатством вот так прервать волшебный сон наяву. Девушка даже хотела притвориться, что не видит графа Шандера, но, взглянув на него повнимательней, покорно пошла к выходу. Юный Марко, не отрывавший восторженного взгляда от черноглазой богини, невольно вскрикнул: