— Пощупай сам, — предложила я.
Андрей послушно потрогал ногу и признал, что кость цела.
— Но это ничего не значит, — тут же сказал он. — Ходить я все равно не могу, ушиб страшный.
Тут к нам в одной кроссовке приковылял Вася и признал, что Андрею нужен врач. По штанине нашего товарища расплывалось черное пятно, а нога стремительно распухала. Мы взвалили Андрея на плечи и поплелись было прочь, но внезапно впереди услышали звук быстрых шагов.
— Суреныч! — удивился Вася, когда человек пробежал мимо нас по дорожке.
Почти сразу же до нас донесся торжествующий вопль, и Суреныч промчался обратно, сжимая в руках Васину кроссовку.
— Сдается мне, что капканы — это его рук дело, — заявил Вася.
— Странно как-то. Сначала сам нанимает убийц, а потом под их машину капканы ставит, — возразила я.
— Вы меня несете или нет? — нетерпеливо перебил нас Андрей. — У меня нога вообще в бревно превратится, пока вы тут прохлаждаетесь.
Мы опомнились и потащили его в палатку к Васиным родителям, потому что Андрей почему-то был уверен, что любой химик при необходимости может взять на себя обязанности врача, а стало быть, Зоя его вылечит.
— Она же знает свойства всех элементов таблицы Менделеева, — пояснил нам Андрей.
— Вроде тебя не по голове ударило, — пробормотал Вася, но спорить мы с Андреем не решились, так как он тут же начинал громко стонать.
Зоя, вопреки нашим ожиданиям, не спала, а поджидала нас.
— Так я и думала, что это вы, — прошипела она, увидев нашу троицу. — Суреныч уже прибегал, интересовался, где вы, размахивал у меня перед носом Васькиной кроссовкой. Я сразу поняла, что дело плохо. Что вы еще натворили? Он что-то бормотал про машину, которую собирались угнать. Грозил привести милицию и уверял, что все равно дознается, кто это сделал. Откуда у него Васина обувка?
— Помогите мне, — слабым голосом прошептал Андрей, выскальзывая из наших рук.
Зоя немедленно переключилась на него, забыв и про Суреныча, и про нас.
— Кто это тебя так? — ахнула она, закатав штанину.
— Я буду жить? — продолжал умирать Андрей.
— Если до рассвета уберешься отсюда, то будешь, — закончив бинтовать ногу, сказала Зоя. — И если не попадешься Суренычу на глаза. Хотя в толк не возьму, чего это он так за чужое добро переживает? Никогда за ним такого не водилось. А тут прибежал, сам весь дрожит и бормочет, что он так просто не сдается.
Мы понимающе переглянулись и стали обсуждать, как нам лучше убраться. Оставаться в кемпинге, где бродил вконец обезумевший Суреныч и не выявленный нами убийца, нам не хотелось. Город, очищенный нами от банды Даниила, представлялся значительно более спокойным местом. Оставалось только определиться с транспортом. Внезапно меня осенило: