В чистом, безоблачном небе купался жаворонок, ласкал слух песней.
Далеко-далеко, курлыча, пролетели журавли. Усун снова тронул пальцами его плечо:
— Говори.
Он обвел взглядом нойонов. Они возвышались над ним, заслоняя солнце.
— Будете ли вы делать то, что прикажу, пойдете ли туда, куда пошлю, принесете ли то, что велю принести?
— Да? — не очень дружно ответили нойоны.
— Так знайте же: отныне слово мое — ваш щит и меч!
Нойоны ухватились за края войлока, подняли его, понесли к толпе. На шее Сача-беки вздулись синие жилы, громко сопел Бури-Бухэ, кровью налилось лицо Алтана, гнул угрюмо голову Хучар, казалось, на их плечи легла непосильная тяжесть; один Даритай-отчигин шагал легко, еле придерживая войлок короткой рукой.
— Пусть живет многие годы хан Тэмуджин! — громко крикнул Боорчу.
Толпа колыхнулась, как ковыль от ветра, стала на колени. Воины тоже преклонили колени, нагнули копья. Его пронесли вдоль ряда воинов, возвратились к юрте, опустили войлок на землю. Все нойоны стали на колени, трижды коснулись лбами истоптанной травы. Усун поднял голову.
— Пусть видит небо и ведают народы, живущие на земле: наш хан Тэмуджин! Хан Тэмуджин, отныне мы по твоему слову будем бросаться на врага. Добытые в битвах прекрасные девы, расторопные рабы-боголы, статные мерины — твои. На облавной охоте убьем одного зверя — он твой, убьем много — половина тебе. Твое установление отныне никто не смеет порушить. А если случится такое в покойное, мирное время — лишай нас наших рабов, жен и детей, изгоняй из своих владений, если случится такое в дни битв и тревог — руби наши головы! Припадая к твоим ногам, клянемся в верности. — Усун наклонился, коснулся губами его гутула.
Нойоны переглянулись. Когда они договаривались, как возводить Тэмуджина в ханы, об этой клятве речи не было. Тэмуджин нетерпеливо дрыгнул ногой.
— Вы тоже клянитесь!
Они по одному подползли к нему, тыкались губами в гутул.
Тэмуджин и видел, и не видел сгорбленные спины нойонов. В голове было тесно от горделиво-радостных мыслей. Он — хан. Он сделал то, чего не успел благородный отец и не сумел заносчивый Таргутай-Кирилтух. Он прошел по пути, уготованному злой волей людей, через страх, горе, унижения. Он мог околеть в зимней степи, сгинуть в лесах Бурхан-Халдуна, утонуть в Ононе, пасть от стрелы нукеров Аучу-багатура. Он был и голоден, и нищ, и беззащитен. Но духи добра уберегли от гибели, помогли найти верных друзей и помощников, собрать под туг отца храбрых воинов. И ныне по соизволению вечного неба он поднялся над всеми. Клянитесь и кланяйтесь, люди! Я — ваш хан.