– Нет! – резко ответил профессор Риго. – Он снова захихикал. – Заметьте, я признаю, – поспешно добавил он, – что со многими мужчинами дело обстояло именно так. Только взгляните на ее фотографию. Но я не это имел в виду.
– Что тогда заставляет вас называть ее опасной? – не сдавалась Барбара Морелл, в серых глазах которой, с напряженным вниманием смотревших на француза, начал разгораться гнев. Следующий вопрос она выпалила прямо-таки с вызовом: – Вы имеете в виду, что она была преступницей?
– Моя милая юная леди! Нет, нет, нет!
– Искательницей приключений? – Барбара ударила рукой по краю стола. – Нарушительницей спокойствия, да? Коварной? Злобной? Сплетницей?
– Отвечаю вам, – заявил профессор Риго, – что к Фей Ситон не подходило ни одно из этих определений. Простите меня, старого циника, но я утверждаю, что она, будучи по натуре пуританкой, была вместе с тем благородной и доброй девушкой.
– Что же тогда остается?
– Остается, мадемуазель, то, что могло бы послужить правдивым объяснением этих загадочных событий. Темных, отвратительных слухов, которые поползли по Шартру и его окрестностям. Загадочного поведения нашего трезвого, консервативного мистера Говарда Брука, ее будущего тестя, громогласно поносившего ее в таком многолюдном месте, как Лионский кредитный банк…
У Барбары вырвалось тихое, невнятное восклицание, в котором выражалось то ли сомнение, презрение и недоверие, то ли полное пренебрежение к его словам. Профессор Риго наблюдал за ней, полузакрыв глаза.
– Вы не верите мне, мадемуазель?
– Разумеется, верю! – Кровь бросилась ей в лицо. – Что я могу об этом знать?
– А вы, мистер Хэммонд? Вы что-то очень молчаливы.
– Да, – рассеянно сказал Майлс, – я…
– Рассматривал фотографию.
– Да. Рассматривал фотографию.
От удовольствия профессор Риго широко раскрыл глаза.
– Она произвела на вас впечатление, а?
– В ней есть нечто завораживающее, – подтвердил Майлс, проводя рукой по лбу. – Эти глаза! И поворот головы. Черт бы побрал вашего фотографа!
Он, Майлс Хэммонд, был измучен очень долгой болезнью, от которой лишь недавно оправился. Ему хотелось покоя. Ему хотелось уединенной жизни в Нью-Форесте в окружении старых книг – сестра вела бы там хозяйство до своего замужества. Он не желал иметь дело ни с чем, способным взбудоражить воображение. Однако он сидел и смотрел на фотографию, смотрел на нее во все глаза при свете свечей, пока нежные краски не начали расплываться.
Профессор Риго тем временем продолжал:
– Эти слухи о Фей Ситон…
– Какие слухи? – резко перебила Барбара.
Профессор Риго тактично проигнорировал ее слова.