Она приникла к самому его уху и шепнула:
– Нед, погоди-ка. Ты ведь хотел мне сказать, кто…
– Спокойной ночи, – галантно произнес Нед Этвуд.
Он рассеянно и небрежно чмокнул ее в губы, и она почувствовала запах крови. Он приподнял шляпу, повернулся, покачиваясь, поднялся по ступенькам и уже ровной походкой пересек двор и вышел на улицу.
Окликнуть его Ева не решилась, хоть так переволновалась, что теперь у нее вырвался какой-то сдавленный стон. Она только взбежала по ступенькам, спотыкаясь о конец снова развязавшегося кушачка, и отчаянно размахивала руками, но ничего этого Нед не заметил. Понятно, что в таком состоянии она не услышала, как щелкнула задняя дверь.
Наконец-то он ушел, значит, опасность миновала. Можно облегченно вздохнуть. Можно не бояться разоблачения. Так думала Ева.
Но радоваться было рано. Смутный страх не отпускал Еву. Ее не на шутку напугал Нед Этвуд. Из насмешничающего шалопая и повесы, каким она всегда знала его, Нед вдруг, будто по волшебству, обратился в неприступного и жутковатого чужака. К утру-то все бы, наверное, наладилось… Однако…
Ева глубоко вздохнула. Она спустилась обратно по ступенькам, взялась за дверную ручку и застыла. Дверь была заперта.
У всякого из нас иногда выпадает один прекрасный (верней, ужасный) день, когда все идет вкривь и вкось, а отчего – неизвестно. С женщинами это приключается куда чаще, чем с мужчинами. Скажем, вы собираетесь жарить яичницу на завтрак и роняете на пол яйца – казалось бы, пустяк, но для женской души это просто мука. Потом вы разбиваете что-то в гостиной. У вас буквально все валится из рук. Хозяйственные неурядицы и неполадки, неделями дремавшие, как змеи во время холодов, все, как одна, вдруг просыпаются и жалят. И раз уж даже самые что ни на есть неодушевленные предметы словно одержимы злыми духами, так что же вам еще остается, как только в отчаянии восклицать: «За что? Ну что я такого сделала?» Подобные чувства испытывала и Ева, безнадежно дергая дверную ручку.
Да, но…
Каким же все-таки образом захлопнулась дверь?
Ветра не было. Хоть ночь оказалась свежей, чем предполагала Ева, ни один листок не дрожал в саду под ясными звездами.
Но какая разница? Если уж ей на роду написано, что на нее вдруг свалится столько бед, какой смысл разбираться, отчего да почему? Лучше решить, как бы проникнуть обратно в дом. В любой момент может нагрянуть полиция.
Постучать?
И разбудить Ивету? Еву передернуло от одной мысли о бесстрастной волевой физиономии с блестящими черными глазками и сросшимися на переносице бровями. Тут уж ничего не попишешь: Ивета была неизъяснимым кошмаром ее жизни. Но как же попасть в дом? В окно нельзя; нижние окна каждый вечер закрывали и запирали на ночь.