Дженис пропустила слова матери мимо ушей.
– Вы ведь были замужем за этим Недом Этвудом, да?
– Да, – сказала Ева. – Конечно, была.
– Он сейчас в Ла Банделетте, знаете?
Ева облизала губы.
– Да?
– Да. Неделю назад он был в баре «Замка». Он довольно много говорил и, помимо всего прочего, сообщил, что вы до сих пор в него влюблены и что он вас вернет во что бы то ни стало, даже если ему придется ради этого открыть нам на вас глаза.
Ева не в силах была шевельнуться. Сердце у нее то совершенно замирало, то начинало бешено колотиться. Она просто онемела от этой наглости.
Дженис оглядела всех.
– Вы помните, – продолжала она, – вечер перед тем, как умер папа?
Елена зажмурилась.
– Как он тогда вернулся с прогулки, – продолжала Дженис, – такой пришибленный и огорченный? И не пошел с нами в театр? И ни за что не хотел объяснять почему. И ведь только когда ему позвонил антиквар насчет табакерки, он успокоился, верно? И что-то такое он еще сказал Тоби перед нашим уходом в театр, помните? И Тоби тоже стал какой-то странный, да?
– Ну и что? – не выдержал дядя Бен, внимательно изучавший свою трубку.
– Глупости, – сказала Елена. Но при упоминании о той ночи слезы выступили у нее на глазах и с круглого лица сползли благодушие и румянец. – Тоби так расстроился тогда просто из-за того, что «Профессия миссис Уоррен» – пьеса о… ну, словом, о проституции.
Ева выпрямилась на стуле.
– Больше всего папа любил гулять по зоологическому саду за «Замком». И вот, если этот мистер Этвуд пошел за ним и сказал ему что-то насчет…
Дженис не кончила фразу. Она кивнула на Еву, отводя от нее глаза.
– И папа пришел домой – помните? – странный и бледный. Он что-то сказал Тоби. Тоби ему не поверил. Ну вот только представьте себе, что все было так! И – помните? – Тоби не мог заснуть. В час ночи он позвонил Еве. И если он передал ей папины слова? А она пришла сюда выяснять отношения с папой и…
– Простите, одну минуточку, – очень спокойно сказала Ева.
Она глубоко вздохнула, подождала, пока сможет ровно дышать, и снова заговорила.
– Интересно, что же вы обо мне все это время думали? – спросила она.
– Ровным счетом ничего! – крикнула Елена, срывая с себя пенсне. – Вы прекрасная, вы лучше всех! О господи, да куда же это опять запропастился мой носовой платок! Просто когда Дженис несет про эту кровь и бог знает про что еще, а вы ее не обрываете, вы не отрицаете…
– Да, – сказал дядя Бен.
– Но я хочу еще кое-что выяснить, – не унималась Ева. – Что это за обиняки и недомолвки, и вопросы, каких я от вас раньше никогда не слышала? Уж не на то ли вы намекаете, что «Профессию миссис Уоррен» надо бы назвать «Профессией миссис Нил»? Так, что ли?