Конечно, она была уже не той девушкой, которую я знала много лет назад. Теперь она стала молодой женщиной. И, я бы сказала, очень привлекательной, хотя нельзя было назвать ее красивой или даже хорошенькой. Однако она была очень элегантно одета: бледно-серое платье явно парижского покроя, на ней было жемчужное ожерелье и такие же серьги. Ее темные волосы были уложены в красивую прическу, и двигалась она очень грациозно.
Она ступила вперед и взяла меня за руки.
— Я так рада, что вы приехали сюда, — сказала она с сильным французским акцентом, — я очень тронута тем, что вы приехали. Вы будете счастливы здесь. Мы этого оба очень хотим, — и она заискивающе улыбнулась Бенедикту.
— Да, — подтвердил он, улыбнувшись ей в ответ. — Именно этого мы и хотим. А дети… — Он взглянул на них. — Белинда… — Она бросила на него довольно вызывающий взгляд. — И… э… Люси.
Я взяла Люси за руку и вывела ее вперед.
— Надеюсь, вам понравится ваш новый дом, — выговорила Селеста так тщательно, словно заучила эти слова наизусть.
Я видела, что дети заворожены ею. Потом она улыбнулась Ли.
— Но… мы ведь встречались. Вы приезжали… я хорошо это помню.
Ли покраснела и смутилась. Кажется, ей не хотелось вспоминать о своем пребывании в Хай-Торе, хотя, судя по тому, что мы слышали от миссис Полгенни, Бурдоны были в восторге от ее работы.
Мисс Стрингер представилась и, похоже, произвела хорошее впечатление на Бенедикта и его жену, как, впрочем, и они на нее.
Нам показали помещения для детей, расположенные на верхнем этаже дома. Там все было просто, но элегантно: комнаты с высокими потолками, с окнами, начинающимися от самого пола и выходящими на площадь с садом в центре. Мисс Стрингер отвели комнату на этом же этаже, рядом разместилась Ли, тут же была и детская спальня.
Мы оставили их там, и Селеста провела меня в мою комнату, которая находилась на втором этаже.
— Я подумала, что ты сначала захочешь посмотреть, как малыши… как это сказать?
— Устроились, — подсказала я.
Селеста с улыбкой кивнула.
— Вот твоя комната.
Она была просторной и обставлена с той же элегантностью, отличавшей обстановку дома. Все было выдержано в голубых и кремовых тонах; здесь были те же высокие окна, из которых открывался тот же вид на площадь, что и из детской.
Селеста взяла меня под руку.
— Я так хочу, чтобы ты была счастлива здесь, — сказала она.
— Вы очень любезны.
— Твой…
— Мой отчим.
— Да, твой отчим… Он хочет, чтобы вы все были счастливы в его доме. — Она всплеснула руками и с очаровательной наивностью добавила:
— А поскольку этого хочет он, то хочу и я.