Она рассказала мне, как ей было грустно, когда я уехала, хотя она знала, что для меня так будет лучше и это большое счастье, что тетя Дамарис нашла меня. — Нам было очень трудно зимой, когда торговля шла совсем плохо, — рассказывала она мне. — Ну, я ходила мыть полы, если подворачивалась такая работа… И что это приносило? Всего лишь несколько су. Надо было содержать мать и бабушку. Весной и летом я могла как-то продержаться благодаря цветам. Мне нравилось продавать цветы. Это давало мне свободу. Но работать для торговцев… о, моя дорогая, ты этого не знаешь. Те дни в отеле, когда я работала на милорда и миледи… ах, это был рай… или почти рай. Но здесь было совсем другое…
Она рассказывала, что должна была работать и работать все время, без отдыха, иначе у нее вычитали деньги за потерянное время.
— Одну зиму я работала на аптекаря и бакалейщика. Мне нравилось, как там пахло, однако, работа была тяжелая. Но я выполняла ее, а иногда обслуживала посетителей в магазине. Я научилась взвешивать корицу, сахар, молотый перец… и мышьяк тоже. Его продавали модным дамам. Он каким-то образом улучшал цвет лица… Но их всегда предупреждали, что с ним надо обращаться очень осторожно. Чуть-чуть побольше — и, мой Бог, можно получить не только хороший цвет лица. Получишь еще гроб и шесть футов земли сверху.
Манера Жанны разговаривать, мешая французскую и английскую речь, была довольно колоритна. Разговаривая с ней, я мысленно переносилась в мою жизнь в Париже — и не только в темный сырой подвал, но и в то чудесное время, когда Жанна была нашей служанкой. Моя красивая мама наносила тогда мимолетные визиты в детскую, а мой замечательный Хессенфилд приходил еще реже.
Жанна внесла новые веяния в Эндерби. Она показала мне, как делать новую модную прическу. У нее самой были прекрасные волосы, и она иногда зарабатывала несколько су, помогая парикмахеру. Воспоминания об этом вызывали у нее веселый смех. Она появлялась, сгибаясь под тяжестью двух или трех фунтов пудры, вся напомаженная, — бедная продавщица цветов, выглядящая как великосветская леди. Это был один из способов заработать деньги, хотя потом Жанна мучилась, избавляясь от модной прически.
Но больше всего ей повезло с аптекарем. Она там хорошо себя зарекомендовала, и ей даже предложили остаться, что она и сделала; там ей удалось скопить достаточно денег, чтобы поехать в Англию.
Интересно было слушать рассказы Жанны о дамах Парижа. Она вышагивала по комнате, подражая их изысканной походке. Эти дамы пили уксус, чтобы сделаться стройнее, и принимали мышьяк в надлежащих дозах, чтобы иметь приятный оттенок кожи. Жена аптекаря тоже стремилась быть леди. У нее всегда под рукой был мышьяк, и она каждый день выпивала пинту уксуса; ее прическа была чем-то потрясающим, по ночам это изумительное сооружение заворачивалось в своеобразный футляр, что делало эту штуковину в два раза больше. Она ложилась в постель, поддерживая фальшивые волосы, пудру и помаду деревянной подушкой, в которой было вырезано углубление для шеи, и все это, несмотря на неудобства, доставляло леди огромное удовлетворение.