Меня всегда поражало, как мало беды других трогают людей, подобных леди Петтигрю, и я спрашивала себя, будет ли она с такой же легкостью относиться к своим собственным несчастьям.
Мы поднялись по лестнице и прошли на галерею менестрелей. Сейчас, когда тяжелые красные занавеси были сняты для чистки и реставрации, галерея почти потеряла свой таинственный вид.
Джонатан подошел сзади к Миллисент и прогудел:
— У-у!
Она подскочила и обернулась, улыбаясь ему:
— Ты решил напугать меня?
— И, признайся, напугал, — ответил он.
— Нет, ведь рядом столько людей.
— Ах так, а если бы их здесь не было… — засмеялся он.
— Ты хочешь сказать, если бы я была здесь наедине с тобой!
Невероятная ситуация, верно?
— Увы! — промолвил он с притворным смирением. Я подумала: «Именно так он обычно и поступает.
Именно так он поступил со мной… и с другими женщинами».
Мы прошли по коридорам, и он открыл дверь той комнаты, где мы так страстно любили друг друга.
— По-моему, большая часть мебели осталась здесь, — сказала Гвен Фаррингдон.
— Ее продали вместе с домом, — объяснил ей Дэвид.
— Какой подарок! Не нужно покупать много мебели.
— Хорошая комната. Мне нравится, — сказала Миллисент. Она подошла к кровати и села, потом приподняла ноги и улеглась на ней.
— Очень удобно, — заявила она.
— Уверен в этом, — пробурчал Джонатан. Он поймал мой взгляд, и уголок его рта приподнялся.
Его шутка пришлась мне не по душе. Для меня это было крайне серьезно.
Мы обошли дом и оказались в огромной кухне с каменным полом.
В какой-то момент Джонатан и я остались наедине; другие прошли за перегородку, а мы задержались.
Он взял мою руку и произнес:
— Сегодня после полудня.
Я покачала головой.
Он приблизился и поцеловал меня. Я не противилась, хотя и хотела. Меня пугало, что он все еще имеет надо мной власть.
Я была рада, что экскурсия по дому закончилась, и мы вышли на свежий воздух.
Обратно мы шли пешком напрямик через поля, и все обсуждали, какой Эндерби очаровательный дом и как повезло Софи, что подвернулась такая удачная сделка.
— К сожалению, не все французские беженцы столь удачливы, — сказала леди Петтигрю.
— Ей очень повезло, что удалось вывезти драгоценности, — объяснила Миллисент.
— И спасти свою жизнь, — прибавил лорд Петтигрю.
— За это ей надо благодарить Джонатана, — напомнил Дэвид.
— Прекрасно! — воскликнула Миллисент, улыбаясь Джонатану.
— О, это было нетрудно, — весело заявил он, — Нам выпала удача, и мы с мадемуазель Софи и ее служанкой сбежали, а эта умница, оказалось, зашила драгоценности в одежду и не сказала мне об этом, пока мы не пересекли канал .