Она закрыла лицо руками и прошептала:
— Помоги мне, мама! Подскажи… что надо делать! Должна ли я… пытаться спасти тетю Эдит… сделать то, что… заведомо… очень дурно?
В ту ночь она почти не спала, беспокойно ворочаясь в постели до самого рассвета. Потом поднялась наверх, в мастерскую барона, и взяла там еще один холст того же размера, что и первый, на котором уже начала копию.
Няня полюбопытствовала, зачем ей понадобился второй холст, но Лила ответила уклончиво.
Когда они пришли в «Маурицхейс», няня заняла уже привычное место у окна и принялась за кружево.
Лила прислонила начатый портрет к стене, установила на мольберте новый холст и снова начала рисовать головку девушки, как сделала это в первый раз.
Она провела у мольберта полчаса, когда в зал вошел мистер Нийстед.
Лила ощутила его присутствие у себя за спиной, но говорить с ним не стала.
Он несколько минут рассматривал неоконченную картину, стоявшую у стены как раз под оригиналом, и затем сказал:
— Превосходно! Поздравляю вас, мисс Кавендиш — у вас настоящий талант!
— Возьмите… эту картину! Заберите ее! — В голосе ее слышались гневные нотки. — Я не хочу больше ее видеть и думать о ней. И не хочу знать, что вы будете говорить… когда станете ее продавать! Это… нехорошо! Я знаю, то, что мы делаем, дурно… Но если это спасет мою тетю… от смерти… может быть, Бог меня простит!
— Я уверен, Он вас простит, — сказал мистер Нийстед. — Однако речь не о том, чтобы я отвез эту картину маркизу Кейнстону, мисс Кавендиш. Показать ее должны вы сами!
Лила положила палитру и кисти и устремила изумленный взгляд на мистера Нийстеда.
— Я… я буду ее показывать? — спросила она в замешательстве. — Вы хотите, чтобы… я сама отвезла портрет… ему? — Конечно, — подтвердил мистер Нийстед. — Я не могу рассказать ему историю, которая принадлежит вам.
— Я… вас не понимаю!
— Все очень просто, — объяснил он. — Вы приехали пожить у вашей тетушки и обнаружили, что она очень больна и не может заплатить за операцию. А хирурги говорят, ее надо срочно оперировать, иначе ее жизнь спасти уже не удастся.
Лила тихо застонала, не в силах что-либо сказать, и мистер Нийстед продолжал:
— Вы искали в ее доме нечто такое, что можно было бы продать, дабы оплатить операцию, так как у вас нет времени, чтобы связаться с бароном Алнрадтом, который сейчас живет на Яве и которому его отец завещал свою коллекцию живописи.
Мистер Нийстед помолчал немного, словно желая придать своему рассказу больше драматизма, а потом возобновил его плавное течение:
— И тут каким-то чудом вы нашли в мастерской барона вот эту картину. И вам кажется… нет, вы почти уверены… что это — набросок, который Вермер сделал к своей картине «Головка девушки». А сама картина сейчас выставлена в «Маурицхейсе».