Кузнец разжигал горн, довольный тем, что получил долгожданный заказ с одного из кораблей, что ночью вошли в порт.
Мальчишки, пасущие коз на склонах холмов, с любопытством смотрели вслед каравану.
Верблюды были нагружены тюками с ладаном, который маркиз, как предполагалось, привез из Дофара, а также с тем, что он купил в Кане.
Дромадеры опустились на колени, и Медина с маркизом удобно устроились в широких седлах.
Потом, еще раз попрощавшись с Селимом, они поехали вслед за караваном по кривым улочкам Каны.
С моря дул легкий бриз, и маркиз старался не думать о палящем солнце и зное, который наступит днем.
Предчувствие чего-то необычного и великого вновь омыло маркиза, подобно приливной волне.
Они ехали по Тропе благовоний, которая должна была привести их от Аравийского моря к Средиземному.
Внезапно маркиз подумал, что из всех его начинаний это самое смелое.
И еще он подумал, что в случае неудачи потеряет гораздо больше, чем просто возможность выиграть пари.
Это будет равносильно утрате частицы души.
И он сказал себе, как истинный араб: «кейр иншалла»— «если будет на то милость Аллаха».
На ночлег они остановились, разбив лагерь на холме, где было не так жарко.
Маркиз слегка удивился, заметив, что Али поставил палатку на самом высоком месте, но решил, что юный араб тем самым хочет неявно напомнить всем, что он сын шейха, и показать, что он не слуга того, кто платит за караван, и его положение ничуть не ниже, чем положение маркиза.
Hyp оказался замечательным поваром, и кушанья, приготовленные им, привели маркиза в восторг.
Ему даже не верилось, что в таких условиях можно готовить такие вкусные вещи.
Что касается Медины, то она ничуть не удивилась, потому что давно это знала.
За едой маркиз и Медина беседовали, как это сделали бы любые два человека в любой части света.
Маркиз был поражен тем, что Али так много знает о Европе, и особенно о Греции, где сам он был только один раз.
Разумеется, теперь античность в его представлении была тесно связана с ладаном.
Медина весьма развеселила маркиза, рассказав ему историю о Менекрате.
Это был врач, у которого хватило наглости сравнить себя с Зевсом.
Филипп Македонский быстро излечил его от излишнего самомнения, пригласив на пир, где Менекрату, как причастному к сонму богов, в отличие от остальных гостей, подали божественное блюдо — чашу, наполненную ладаном!
Еще он узнал от нее, что в Эфесе процессию на празднике Артемиды возглавляли девственницы, несущие ладан.
Она ярко описывала процессию, где женщины были одеты, как богиня победы с золотыми крыльями, а за ними шли мальчики в фиолетовых туниках, несущие ладан и мирру и шафран на золотых блюдах.