Арендаторам не было теперь никаких скидок. Фермы распродавались одна за другой. Дома переходили в собственность тех, кто мог за них заплатить. Садовники были уволены. Клумбы с цветами, которые так любила прежняя хозяйка имения, заросли сорняками.
Мало-помалу из дома стали пропадать самые ценные вещи. Сначала, якобы для того чтобы отреставрировать, из дома вывезли два зеркала времен королевы Анны, больше Лалита их не видела. Затем на аукцион в Лондон отправили портреты предков мистера Стадли.
— Вы не имеете никакого права продавать их, — заступилась за семейные реликвии Лалита. — Это собственность нашей семьи. Так как у папы не было сына, я бы хотела, чтобы их унаследовал мой сын.
— А ты уверена, что у тебя будет сын? — ухмыльнулась мадам Стадли. — Неужели ты воображаешь, что кто-нибудь захочет жениться на тебе? Или что я захочу обойтись без твоих услуг?
Завладев домом, мадам Стадли превратила Лалиту в бесплатную прислугу, и Лалита с ужасом представляла себе, что ей суждено прожить в таком унизительном положении до конца дней своих.
Прошлым летом Софи исполнилось восемнадцать лет, и Лалита была несказанно удивлена тем, что мадам Стадли даже не попыталась вывезти свою дочь в Лондон во время брачного сезона или хоть как-то развлечь ее. Софи была неописуема красива, и, не кривя душой, Лалита полагала, что девушки обворожительнее ее так называемой сестры быть не может.
Только после Рождества Лалита поняла, почему переезд в Лондон откладывался. Однажды в январе мадам Стадли как бы невзначай заметила:
— Софи уже семнадцать с половиной.
Лалита с удивлением взглянула на мачеху. Она прекрасно знала, что Софи восемнадцать, но к этому времени несчастная девушка уже выучилась не спорить, не противоречить, только ждать, что ей скажут дальше.
— Она родилась третьего мая, — продолжала мадам Стадли. — В этот день мы и отпразднуем день ее рождения.
— Но ведь это мой день рождения! — воскликнула Лалита. — Третьего мая мне как раз исполнится восемнадцать!
— Ты ошибаешься, — поправила ее мачеха. — Восемнадцать лет тебе исполнилось в прошлом году, десятого июля.
— Нет! Это день рождения Софи! — совершенно сбитая с толку, воскликнула Лалита.
— Не хочешь ли ты сказать, что собираешься спорить со мной? — с угрозой в голосе спросила мадам Стадли.
— Нет, нет, — испугалась девушка.
— Софи родилась через десять месяцев после того, как я вышла замуж за твоего папу, и я, если понадобится, могу это доказать. Ты тоже моя родная дочь, но, к сожалению, ты незаконнорожденный ребенок.
— Я… я не понимаю… что вы такое говорите! — воскликнула Лалита.