— Значит, вы считаете, что я очень щедро раздариваю свои поцелуи? — заметил Максимус. — Вы необычная девушка, мисс Хайд.
Она подумала, что он смеется над ней.
— Не знаю, почему вы так решили.
— У меня такое чувство, — сказал он, — хотя я не могу объяснить, даже себе, чем оно вызвано, будто вы пытаетесь казаться не той, кто вы есть на самом деле. За этим серым платьем и строгой внешностью скрывается, возможно, что-то совсем другое.
Дорина молчала.
«Он слишком проницателен», — подумала она, но в то же время ей показалось удивительным, что он вообще заметил ее.
— Вас когда-нибудь целовали? — неожиданно спросил он.
Дорина почувствовала, как ее щеки залил румянец; она лишь надеялась, что он не заметит этого в темноте.
— Вы не должны задавать мне подобных вопросов, мистер Керби, — сухо сказала она.
— Вы на самом деле так же суровы, как цвет ваших платьев, — продолжал он, — или правду говорят, что английские мужчины холодны и не умеют ухаживать за женщинами?
— Я думаю… мне лучше пойти спать, — тихо сказал Дорина.
— Я почти уверен, — продолжал Максимус, будто не слыша ее слов, — что под этой пуританской внешностью скрывается горячее сердце и огонь, который еще пока никто не смог разжечь. Мне лишь хотелось бы знать почему.
— Мы говорили о вас, мистер Керби, а не обо мне!
Он тихо рассмеялся.
— Я же говорил, мисс Хайд, что вы отличаетесь от других женщин. Я пока еще не встречал ни одной, которая не хотела бы говорить о себе.
— Это означает, что в конце концов основной темой разговора все равно становились вы! — сказала Дорина и тут же пожалела о вырвавшихся у нее словах.
Максимус снова рассмеялся.
— Как я вижу, вы девушка с характером! Я начинаю узнавать очень интересные вещи о вас, мисс Хайд!
— Боюсь, что я не оправдаю вашего интереса, — сказала Дорина, стараясь говорить равнодушным тоном. — В любом случае, у вас слишком мало времени, потому что через две недели состоится ваша свадьба, а после этого я вернусь в Англию.
Он не отвечал. Хотя он не двинулся с места, Дорина внезапно ощутила его близость.
Сердце бешено колотилось у нее в груди, и поскольку этот разговор взволновал ее, она чувствовала странное возбуждение, какого прежде никогда не испытывала.
— Во всем, что бы я ни делал, — сказал Максимус спустя какое-то время, — я всегда доверял своей интуиции. И сейчас она подсказывает мне, что я должен любым способом помешать вам вернуться в Англию, хотя сам не знаю зачем.
— Ну что ж, значит, у вас будет, над чем поломать голову, хотя боюсь, вам все равно не найти ответа, — с деланной легкостью сказала Дорина.